1. Теории денег западных экономистов

 К ним в данном параграфе будем относить все теории, выдвинутые на Западе начиная с Адама Смита и до наших дней. Прежде всего, это количественная теория денег, которая трансформировалась в ныне самую популярную – теорию монетаризма. Менее значима, но продолжает иметь своих твёрдых последователей – номиналистическая теория денег, согласно которой деньги являются сугубо условными номинальными знаками. Государственная теория денег исходит из того же посыла, что и номиналистическая, но дополняет её тем, что именно государство определяет платёжную силу денег. К этим двум теориям примыкает функциональная теория денег, которая определяет покупательную силу денег как результат их обращения, для которого не имеет значения, какие деньги - металлические или бумажные функционируют в сфере обращения. Старая металлическая теория денег также имеет своих сторонников, но сегодня не поддерживается экономической наукой, поскольку она противоречит уже ставшей столетней практикой отказа размена бумажных денег на золото и отказом определения стоимости (номинала) денежной единицы каким-то количеством золота после ямайской конференции (1976 год).

Номиналистическая теория денег. Ещё Аристотель утверждал, что деньги возникли не из природы, а путём закона. А сама номиналистическая теория появилась в средние века, когда стала широко практиковаться «порча монет», оправдывая это тем, что стоимость денег и сами деньги - всецело порождение государственной власти. Первыми представителями раннего номинализма были англичане Дж. Беркли (1685-1753) и Дж. Стюарт (1712-1780). В основе их теории лежали два положения: деньги создаются государством, а стоимость денег определяется их номиналом. И потому, если государь даёт неполноценным деньгам прежнее обозначение, то никто не имеет права требовать их приёма в обращение по весу, а не по штемпелю государства.

Возрождение этой теории в начале ХХ века связано с переходом к бумажно-денежному обращению, т.к. появилась необходимость теоретически осмыслить ситуацию, что как это бумага, не имеющая стоимости, может быть измерителем ценности товаров. И несмотря на то, что первые бумажные деньги априори считались неустойчивой валютой, поскольку цари и короли легко поддавались соблазну разрешать свои финансовые затруднения с помощью печатного станка, в Австро-Венгрии и России в конце XIX века существовало и устойчивое денежное обращение на основе неразменных бумажных денег. Так, начиная с 1872 года цены на серебро на мировом рынке снижаются, и в итоге в конце 1878 года серебряные гульдены приобретают дизажио в бумажных гульденах [Эйдельнант. 1923, с. 222], и они становятся более ценной валютой по сравнению с серебром. В результате сложилась ситуация, когда «бумажный гульден стоил больше золота, чем можно было бы купить за то количество серебра, которое содержалось в серебряном гульдене» [Кауфман. 1913, с. 120]. При этом сформировалась настолько устойчивая бумажно-денежная система [Lötz. 1889, pp. 1265-1303], что когда вместо серебряного гульдена Австро-Венгрия в 1892 году ввела золотую крону, то её постигла та же участь, что и серебряный гульден: размен на золото так и не был осуществлён. [Бурлачков. 2003, с. 38].

Австрийский опыт бумажно-денежного обращения позволил сделать заключение о «независимости номинальной ценности денег от их субстанциональной ценности и о существовании какой-либо особой ценности денег, которая возникает не то от „редкости", не то создаётся самим оборотом» [Эйдельнант. 1923, с.226]. Аналогичный вывод сделал и Р.Гильфердинг. Он считал, что при чисто бумажно-денежном обращении средствами обращения становится не «символ денег, следовательно, не символ золота, а символ стоимости». В процессе обращения «все обмениваемые товары функционируют как единая сумма стоимости, как целостность, которой общественным процессом обмена вся сумма бумажных денег противопоставляется, как равная ценность» [Гильфердинг. 2011, с.42]. Общая теория денег также исходит из этого положения.

С уходом золота и серебра из обращения номиналистическая теория стала доминировать в западной экономической науке, что получило своё выражение в возникновении австрийской школы номиналистов. Так, немецкий экономист Зиммель Георг (1858-1918) считал, что деньги получают свою ценность не от вещества, из которого они изготовляются, а от той работы, которую они выполняют в хозяйстве. Другой представитель австрийской школы Ф.Бендиксен (1864-1920) вторит ему: «Деньги имеют свою ценность не от золота, но золото имеет ценность от денег, т.е. от законодательных определений относительно сущности денег». [Бендиксен. 1923]. Немецкий статистик и политэконом Георг Фридрих Кнапп (1842-1926), рассматривая роль денег исключительно с юридической точки зрения, считал деньги абстрактными счётными единицами, лишёнными стоимостной основы, а свою теорию денег назвал государственной теорией денег. [Кнапп. 1913]. «Сущность денег, - писал Кнапп, - заключается не в материале знаков, а в правовых нормах, регулирующих их употребление». Согласно этой теории, государство не только создаёт деньги, но и предписывает им платёжную силу, в ней отрицается всякое значение их металлического содержания для платёжной силы денег, в силу чего бумажные деньги даже лучше, чем металлические.

Экономический кризис 1929-1933 годов отозвался развитием номинализма как теоретическим обоснованием отхода от золотого стандарта. Так, Дж. М. Кейнс уже в «Трактате о деньгах» объяснил, что это востребовано около четырёх тысяч лет тому назад и подкреплено кнапповским хартализмом - учением о том, что деньги - это творение государства. [Keynes. 2013]. Идеальными он провозгласил бумажные деньги, а потому вытеснение из обращения золота Кейнс рассматривал как победу теории Кнаппа, так как считал, что все деньги являются хартальными: «To-day all civilised money is, beyond the possibility of dispute, chartalist» [там же, с.4]. В общем, номинализм Кейнса заключался в теоретическом обосновании отмены золотого стандарта, перехода к бумажно-денежному обращению и регулированию экономики через управление инфляционным процессом, что было более основательно обосновано в его капитальном труде «Общая теория занятости, процента и денег». Его идеи разделяли Э.Хансен, Р.Харрод, П.Самуэльсон и другие экономисты, а на сегодня номиналистическая теория денег считается одной из господствующих концепций в сфере финансов. Однако доводы номиналистов могли бы быть более убедительными, если бы они объясняли процесс вытеснения золота и серебра из сферы денежного обращения действием закона применимости. Но их критиков не убеждает ни прошлый опыт России и Австро-Венгрии, ни повсеместный переход всех стран к бумажно-денежному обращению – они продолжают грезить о возврате золота в сферу обращения.

Количественная теория денег. Родоначальниками теоретической концепции количества денег в обращении стали французские мыслители Ж.Воден (1530-1596), Ш.Монтескье (1689-1755) и английский философ Д.Юм (1711-1776). В основе концепции лежит убеждение, что установление цен товаров и определение стоимости денег происходит только при столкновении массы денег и массы товаров. Тем не менее Д.Рикардо (1772-1823) утверждал, что количество металлических монет в обращении может оказывать влияние на их стоимость (покупательную способность) и на цены товаров. Принципов количественной теории придерживался и последователь Д.Рикардо Дж.Ст.Милль (1806-1873), который писал, что при прочих равных условиях стоимость денег меняется обратно пропорционально их количеству. Достаточно полное обоснование закона количества денег в обращении для ХIХ века дал К.Маркс в своём «Капитале». Однако, и по сию пору предметом острых дискуссий в научных кругах является не его формула определения количества денег в зависимости от скорости обращения, а Ирвинга Фишера (1867-1947). У Маркса количество денег определяется по формуле: M = ΣpQ/V, а уравнение обмена Фишера MV = ΣpQ, при том, что в обеих формулах одни и те же элементы: М - количество денег, V - средняя скорость их обращения, Q – количество реализованных товаров и p их средняя цена. Но имя Маркса на Западе считается нарицательным, а вот Фишера лауреат Нобелевской премии Милтон Фридмен называл «величайшим экономистом, которого когда-либо производили на свет Соединённые Штаты». Поэтому именем Фишера названы Уравнение Фишера, Гипотеза Фишера, Международный эффект Фишера и Разделительная теорема Фишера. Возможно, Фишер заслужил такую высокую оценку и потому, что его вклад в развитие количественной теории денег привёл к основанию экономической школы монетаризма, в рамках которой прославился сам М.Фридмен.

Уравнение обмена Фишера MV = ΣpQ, при всей своей простоте, не может являться обоснованием таргетирования инфляции. Да, резкое увеличение денежной массы ведёт к инфляции, но из этого не следует обратное утверждение, что сжатие денежной массы будет эффективным рецептом борьбы с инфляцией. Практика показывает, что при сокращении M при постоянной скорости обращения денег будет падать либо Σp, либо Q, либо оба значения вместе, то есть падение производства в стране, а цены при этом возрастут, что и показало таргетирование инфляции в 2015 году. При этом нынешние советчики стараются не обращать внимания на то, что коэффициент монетизации в России и без того находится в критическом состоянии = 0,42, в то время чтобы обеспечить рост экономики, он должен быть всегда выше 1,0. Монетизация низкая, и в результате те денежные ресурсы, которые имеются, уходят в сферу торговли, финансовых спекуляций, а правительство, добившись подавления инфляции, утрачивают важнейший рычаг контроля над монетарной системой страны.

Представители кембриджской школы экономики заложили теоретико-методологические основы современной экономической теории. Она представлена исследованиями А.Маршалла, Ф.Эджуорта, А.Пигу. Альфред Маршалл (1842-1924) считается её основателем, которого его ученик и последователь Дж.М.Кейнс назвал «первым в истории великим экономистом в подлинном смысле этого слова». Именно А.Маршалл является основателем науки микроэкономики «Economics», которой (в её современном виде) поспешили заменить преподавание политэкономии во всех ВУЗах России.

Но сложные проблемы денег и денежного обращения не нашли отражения в теоретической системе А.Маршалла. Его признанным достижением является двухкритериальная концепции цены (стоимости), представленная в образе «лезвий ножниц»: «Мы могли бы с равным основанием спорить о том, регулируется ли ценность полезностью или издержками производства, как и о том, разрезает ли кусок бумаги верхнее или нижнее лезвие ножниц» [Маршалл. 1993, с.310]. Однако справедливости ради надо заметить, что ещё до него Маркс точно также рассматривал равновесное влияние цен производства, в основе которых лежат издержки, и спроса, который определяется полезностью (потребительной стоимостью) товара. В результате исследований эластичности спроса на отдельные товары А.Маршалл сформулировал всеобщий закон спроса: «Чем больше количество товара, которое имеется в виду продать, тем ниже должна быть назначаемая на него цена, чтобы он мог найти себе покупателей» [Маршалл. 1993, с.134]. Отрицательной стороной данной концепции является то, что она игнорирует наличие социальной структуры общества, влияющей на распределение национального дохода. Цен без денег не бывает, но каким образом их количество, имеющихся у различных групп населения, влияет на цены, А.Маршалл не раскрывает.

Идеи кембриджской школы господствовали в буржуазной экономической науке вплоть до начала 30-х годов. Последующие кризисные потрясения показали ошибочность выводов А.Маршалла о высокой эффективности рыночных механизмов и их способности обеспечивать саморегулирование капиталистического хозяйства. Другой представитель кембриджской школы, английский экономист Артур Сесил Пигу (1877-1959) обосновывал необходимость государственного регулирования экономики, включая сюда и регулирование количества денег в обращении, но при этом отрицал существование «единого фундаментального и во всех случаях применяемого закона» для экономической науки [Пигу. 1985]. Пигу провозглашает множественность законов, которые выражаются уравнениями динамики, сводимые к эластичности спроса и предложения, а в качестве метода исследования использует «биологизацию» экономических явлений, рассматривая развитие экономической жизни как эволюционный процесс, похожий на биологический. Люди «склонны производить или получать меньшее удовлетворение, но сегодня, а не стремиться к получению гораздо большего удовлетворения несколько лет спустя» [Пигу. 1985, т.1, с.91]. Пигу отчасти приблизился к пониманию закона неисключаемости денег, объявив их единственным инструментом для измерений общественной жизни, но подошёл к этому с другого конца. По мнению Пигу, получаемый доход является результатом соединения таких факторов: капитала, земли, предпринимательства и труда, а не денег как такого же фактора производства. Это потребовалось ему для обоснования теории «трудового партнёрства» предпринимателей и рабочих, чтобы у наёмного персонала возбуждались «чувства собственности и патриотизма по отношению к нанявшей их фирме» [Пигу. 1985, т.2, с.76].

Джон Мейнард Кейнс (1883-1946), естественно, является основателем кейнсианской теории денег. Он пошёл значительно дальше своего учителя А.Маршалла, сосредоточив внимание на теоретическом обосновании регулирования денежного обращения. Его основная идея состоит в том, что система рыночных экономических отношений не является ни совершенной, ни саморегулируемой, а максимально возможную занятость и экономический рост может обеспечить только активное вмешательство государства в экономику. Отправной точкой его теории выступил «совокупный спрос», стимулирование которого должно осуществляться путём государственного вмешательства с помощью бюджетно-фискальной и денежно-кредитной политики. При этом Кейнс отдавал преимущество налоговой политике, а кредитную эмиссию считал необходимым использовать для покрытия бюджетного дефицита.

Вслед за немецким экономистом Г.Кнаппом он считал деньги «хартальными», обладающими «назначенной ценностью» и сформулировал новое понимание роли денег в экономике, предложив доктрину «денежной экономики», что противопоставило его классикам и неоклассикам в обосновании сущности и роли денег. В противовес им он считал, что в «денежной экономике» [monetary economy] деньги представляют собой актив длительного пользования и в этом качестве используются как средства сохранения ценности при колебаниях спроса на деньги. Составной частью теории «денежной экономики» является предложенная им теория регулируемой валюты, в основе которой лежат две теории денег - номиналистической и количественной. Дж. Кейнсу принадлежит также идея создания Международного валютного фонда и международной квазивалюты, которой в итоге стал доллар. А что касается законов денежного обращения, то в своей теории денег Кейнс дал обоснование всего одного - основного психологического закона склонности к сбережению. Указывая на психологически обусловленную склонность людей к чрезмерной бережливости и накопительству, он делает вывод, что это препятствует возможной пользе расходования имеющихся средств, которые могли бы быть направлены на увеличение спроса и занятости. [Кейнс. 1993, с.299].

Кейнсианская теория, которая включает и спекулятивный спрос на деньги, существенно расходится с предыдущими монетарными теориями. Именно предпочтение ликвидности и величина денежной массы (предложение денег), по Кейнсу, определяют норму процента, которая воздействует на величину инвестиций. Изменение инвестиций, в свою очередь, влияет на объем совокупного спроса, который формирует основные параметры экономической системы (занятость, объёмы производства и национального дохода). Норма процента при этом рассматривается как фактор, опосредующий влияние денег на экономику. Таким образом, Кейнс перестроил теорию денег, введя в неё норму процента и считал, что одним из главных инструментов роста инвестиций является понижение процентной ставки. Это даёт эффект, который Кейнс назвал «мультипликатором инвестиций», поскольку их увеличение приводит к увеличению национального дохода общества и занятости населения, причём на величину большую, чем первоначальный рост инвестиций, потому что «когда происходит прирост общей суммы инвестиций, то доход увеличивается на сумму, которая в n раз превосходит прирост инвестиций» [Кейнс. 1993, с.314].

Теорию Кейнса часто называют кризисной, поскольку если у рынка отсутствуют механизмы, которые обеспечивали бы выход экономики из кризиса, то значит государство должно активно воздействовать на рынок. Для этого он предлагал увеличивать денежную массу в обращении и повышать налоги, за счёт чего финансировать создание государственно-частных предприятий и поддерживать нерентабельные, что позволит не только уменьшить безработицу, но и снять социальную напряжённость, поскольку возможный дефицит бюджета будет предотвращаться увеличением занятости и падением нормы процента. При этом Кейнс исходил из того, что в реальной действительности «вместо постоянных цен при наличии неиспользованных ресурсов и цен, растущих пропорционально количеству денег в условиях полного использования ресурсов, мы практически имеем цены, постепенно растущие по мере увеличения занятости факторов» [Кейнс. 1993, с.453].

Мировой экономический кризис 1929-1933 годов обрушился с колоссальной силой как на развитые, так и неразвитые в промышленном отношении страны, ознаменовав собой конец «скрытого» развития экономики. Но одновременно с этим кризис послужил мощным толчком для появления новых научных исследований в экономике, среди которых наибольший успех имели макроэкономические исследования Кейнса. И выявилась также слабость неоклассической экономической теории конца XIX - начала XX вв., (Economics), которая оказалась не в состоянии предложить эффективные механизмы преодоления кризиса, сопровождавшегося небывалой безработицей. Практические советы и рекомендации Кейнса, вытекающие из его теоретических построений, позволили успешно решать экономические проблемы в США и Англии, а также в тех странах Запада, которые не преминули воспользовались ими. С тех пор берут своё начало нацеленные на решение этих проблем два теоретических направления. Одно из них опирается на учение Дж.М.Кейнса и его последователей и называется кейнсианским (кейнсианство), а другое, обосновывающее альтернативные кейнсианству концептуальные решения, называется неолиберальным (неолиберализм). При этом следует отметить, что Общая теория денег во многом корреспондируются с идеями Кейнса, ибо для обеих теорий главным является государственное регулирование экономики и одинаковая трактовка закона кредитной эмиссии.

Милтон Фридмен (1912-2006), другой Нобелевский лауреат, является основателем теории монетаризма. Пьедестал выдающихся экономистов не закрепляется пожизненно за кем-то одним из них, и после Дж.М.Кейнса на него взошёл основатель чикагской школы экономистов, подвергнув острой критике основополагающие идеи денежной политики Дж.М.Кейнса. Прежде всего, он подверг критике кейсианский принцип о ведущей роли государства в управлении денежной политикой, испытывая, как он пишет, «глубокую тревогу за свободу и экономическое процветание, угрозу которым представляет рост государственных полномочий, идеи государства всеобщего благосостояния и кейнсианские воззрения» [Фридмен. 2006, с.16]. В свою очередь, в настоящее время и монетаризм, основоположником которого считают М.Фридмена, подвергается острой критике в части его теоретического обоснования.

Основой теории денег М.Фридмена является принцип нейтральности денег, согласно которому изменение предложения денег не оказывает никакого воздействия на рост экономики, влияя лишь на уровень инфляции.  Другим ведущим принципом монетаризма является введение плавающих валютных курсов, которые «устанавливаются на рынке посредством операций между частными лицами без государственного вмешательства» [Фридмен. 2006, с.92]. А вот привело ли практическое использование этой идеи к процветанию в тех странах, которые перешли от фиксированных к плавающим курсам? Нет, а что касается России, то как раз после того, как мы последовали таким рекомендациям, исходящим из МВФ, то экономика, начиная с 2015 года, пришла в состояние стагнации, принося себя в жертву биржевым спекулянтом, для которых плавающие курсы самый прибыльный источник «заработка», как они говорят. Об ангажированности Фридмена говорит и тот факт, что сокращение денежной массы, которые было следствием нерациональных действий ФРС во время Великой депрессии, он оценил как «подлинное свидетельство могущества монетарной политики», в то время как Кейнс, наоборот, определил это как слабость банковской системы.

Хотя монетаризм относится к количественной теории денег, он существенно отличается от классической. Монетаризм рассматривает не столько вопрос количества денег в обращении, сколько решение экономических проблем на основе использования денежных факторов. Монетаризм - это особый подход к анализу экономического роста, национального дохода, занятости, а главным постулатом является положение, что основой эффективности экономики является саморегулирующаяся рыночная система. По мнению М.Фридмена, денежная политика должна обеспечивать соответствие между спросом на деньги и их предложением, поскольку если увеличивается денежная масса – цены растут, а когда сокращается – цены снижаются. Для этого банкам следует повышать процентную ставку, когда предложение денег уменьшается, в результате чего спрос на деньги будет понижаться. А центральный банк в этом случае должен увеличить предложение денег, в результате чего процентная ставка вновь понизится.

Отсюда Фридмен формулирует своё де­нежное правило: рыночная экономика сама способна воспроизводить равно­весие между спросом на деньги и денежным предложением. Для этого денежные власти должны руководствоваться следующим принципом: достижение стабильных темпов роста производства и вы­сокой занятости возможно только тогда, когда будет обеспечиваться прирост денежной массы на основе рыночно­го саморегулирования. Исходя из этого принципа, он предлагал обеспечивать равномер­ный прирост денежной массы. Например, для США этот прирост дол­жен составлять 4–5% в год (исходя из 3-х процентного среднегодового при­роста общественного продукта и 1–2-х процентного темпа инфляции). При этом М.Фридмен считал необходимым увеличение денежной массы посто­янным темпом: «предлагая 5-процентное правило, я всегда подчёркивал, что постоянный ожидаемый темп роста денежной массы является более существенным моментом, чем знание точной величи­ны этого темпа» [Фридмен. 1996, с.110].

Приверженцы монетаризма исходят из того, что безусловной и определяющей целью эко­номической политики должна быть нулевая инфляция: «много денег – мало товаров». Поэтому чтобы перекрыть каналы, порождающие инфляцию, монетаристы предлагают:

– строго контролировать рост денег в обращении;

–  проводить стабильную фискальную политику;

– обеспечивать бюджетное равновесие, ибо дефицит государ­ственного бюджета служит источником инфляции и неоправ­данного вмешательства государства в рыночный механизм;

– использовать в некоторых случаях методы неожиданного воз­действия на экономическую ситуацию (например, «шоковую те­рапию»).

Несмотря на то, что многие постулаты М.Фридмена стали основой экономической политики во многих странах,  их теоретическая обоснованность обнаруживает много нестыковок. Например, кому адресован основной принцип монетаризма «меньше государства» - к государственным органам или частному капиталу? Как ему следовать, если отрицается принцип правомерности контроля государством количества денег в обращении, проведения фискальной политики, обеспечения бюджетного равновесия, и т.д.? Поэтому критика М.Фридменом теоретических положений Дж.М.Кейнса о ведущей роли государства и сама по себе несостоятельна, а главное - противоречит закону приоритета государственного регулирования денежного обращения. Да и странно, что нобелевский лауреат свои рекомендации адресует не мифической невидимой руке рынка, а государству, к его вполне конкретной руководящей руке …

~ - ~ - ~ - ~ - ~ - ~ - ~ - ~ - ~ - ~ - ~ - ~ -~ - ~ - ~ - ~ - ~ - ~ - ~ - ~

Подведём итог. Как мы видим из этого краткого анализа, общей теории денег как системы законов и принципов денежного обращения западные экономисты не представили, и даже не делалось попыток, чтобы как-то объединить различные воззрения, поскольку превалировал ограниченный или ограничительный подход к исследованию денежного обращения. Западная школа так и не пошла дальше обоснований и уточнений всего двух законов денежного обращения – количества и кредитной эмиссии, и споров в отношении роли государства. А исследованиям таких законов, как например, глобализации и опережающего роста финансовых инструментов, должного внимания не уделяется ровным счётом потому, что тогда пришлось бы освящать эту пагубную политику. Отсюда финансовым властям стран, особенно сателлитов и находящихся в колониальной зависимости, взявших на вооружение эти теории, приходится действовать, что называется, методом тыка – повезёт/не повезёт. И мало кто ищет иные способы управления денежным обращением, в числе которых находится и финансовое руководство России.

Вместе с тем, учёные экономисты Запада внесли существенный вклада в теорию денег. Такие законы, как количества, кредитной эмиссии, концентрации и понижения стоимости денег достаточно развиты благодаря им, а что касается новых законов Общей теории, то предтечу их можно найти в виде некоторых догадок или просто как постулирование принципов, напрямую вытекающих из них. Кстати, не только у западных, но и у русских мыслителей и экономистов, что будет рассмотрено в следующем параграфе.

2. Теории денег русских мыслителей и экономистов

Как только на Руси в прочный оборот вошли металлические деньги, а это период XVI-XVII столетий, в обществе стал формироваться и когнитивный и прагматический интерес к денежному обращению. А прорубив «окно в Европу», Пётр 1 (1672-1725) широко открыл двери и для западной экономической литературы и иностранцев. Поэтому лучшие представители русской науки были знакомы с трудами Адама Смита, Рикардо и других западных экономистов и философов. Однако капитализм с его законами денег в крепостнической России обосновался лишь в конце ХIХ века. Соответственно, в то время русские мыслители рассматривали денежное обращение в рамках меркантилизма, обращая особое внимание на защиту отечественного рынка от экспансии иностранного торгового капитала и решения задачи преодоления отставания России от более развитых стран.

Среди представителей русской мысли 17 века особое место занимает А.Л.Ордин-Нащокин (1605-1680), который получил хорошее образование, знал языки, математику и за заслуги на государственной службе был произведён в бояре. Как и ранние меркантилисты, он выступал за защиту национального рынка и отмену привилегий западным странам, и активное вмешательство государства, считая, что «политика правителя - главная сила». Приток золота и серебра в то время шёл в основном через торговлю, русские купцы не накопили ещё достаточных капиталов, чтобы противостоять экспансии иностранцам, которые беспошлинно скупали отечественные товары и ввозили свои. Поэтому он предлагал устанавливать на отечественные товары «уставную» цену, чтобы иностранцы не могли скупать товары по низкой цене и запретить им розничную торговлю, а размер пошлины на ввозимые товары устанавливать дифференцированно. А для русских купцов он предлагал беспошлинно покупать импортные товары и заменить многочисленные мелкие налоги на ввозимый товар единой пошлиной в размере десяти процентов. Ордин-Нащокин предлагал также создавать при торговых компаниях "земские избы", в которых могли бы кредитоваться мелкие и средние купцы.

Но предложения Ордин-Нащокина простирались дальше установок западного меркантилизма в том, что он выходил за рамки развития торговли, отстаивая необходимость укрепления отечественной промышленности. В финансовой политике он разработал целую систему регламентации денежного обращения, целью которого было привлечение в страну благородных металлов. Ордин-Нащокин выступал за активное вмешательство государства в экономику и, таким образом, он исходил из закона приоритета государственного регулирования. Но, вместе с тем, поддерживал использование позитивного опыта западноевропейских стран.

Взгляды другого русского мыслителя И.Т.Посошкова (1652–1726), которого мы считаем первым российским экономистом, представляют своеобразное сочетание идей как классической политической экономии, так и меркантилизма. В русле меркантилистских идей Посошков полагал, что «купечеством всякое царство богатится» и защищал его монополию, для чего предлагал повышать экспортные цены, ограничивать операции иностранцев лишь рядом портов, запрещать ввоз предметов роскоши, и т.д. Однако его взгляды существенно отличались от западных концепций тем, что он на первое место он ставил вопросы развития национального хозяйства, а не обеспечения активного торгового баланса, о чём говорит и название его основного труда «Исследование о скудости и богатстве» (1724), где он, как и А.Смит, источник национального богатства видел в труде. В отличие от западноевропейских меркантилистов, богатство народов Посошков отождествлял с вещественным богатством и потому считал более полезным возрастание материальных благ, нежели денег. В укреплении экономики он видел главное условие обеспечения могущества России и её независимости, для чего считал необходимым развитие собственной промышленности и, соответственно, сокращение ввоза аналогичных иностранных товаров, а вместо вывоза сырья предлагал перерабатывать его на отечественных мануфактурах.

В своём понимании денежного обращения Посошков был непоследователен и противоречив. С одной стороны, он верно понимал сущность денег, представляя в них лишь ценность для обеспечения обмениваемости товаров. С другой стороны, в своей рекомендации вывозить за границу только золотые монеты, он не усматривал вывоза капитала. И оправдывал финансовую политику Петра I, который для финансирования войн прибегал к чеканке неполноценных монет. В то же время, признавая самодовлеющую роль государства в экономике, в своём сочинении Посошков говорит о том, что нельзя считать богатым государство, если там любыми средствами деньги собираются в казну, и проводит чёткое различие между богатством казны и богатством народа. Здесь в поисках правды и справедливости И.Т.Посошков проявляет значительный радикализм, осуждая подушную подать (как не учитывающую разницы в экономическом положении плательщиков), рост оброков и барщины, предлагая фиксировать повинности крестьян при наделении их землёй. Возможно, именно за эти предложения Посошков был арестован и заключён в Петропавловскую крепость, где и скончался.

Пострадал за свои взгляды также русский гуманист и мыслитель А.В.Радищев (1749–1802), образованнейший человек своего времени. Круг его интересов был весьма широк - философия, история, юриспруденция, политическая экономия, финансы, внешняя торговля, сельское хозяйство, промышленность, экономическая история России и западноевропейских стран, политика, литература. Ему были знакомы произведения меркантилистов, физиократов, работы А.Смита. И у Радищева было глубокое понимание реального состояния тогдашней экономики, основанное на личном опыте работы в Сенате, службы в качестве военного прокурора в 1773-1775 годах и члена Комиссии о коммерции, а также службы в крупнейшей в стране Петербургской таможне, управляющим которой он стал в 1790 году.  А.Н. Радищев теоретически исследовал проблемы цены и ценности товаров, прибыли, металлических и бумажных денег, денежного обращения, кредита и процента и дал их оригинальную трактовку и, таким образом, предстаёт перед нами как выдающийся русский политэкономом XVIII века. 

Центральной идеей Радищева было уничтожение крепостного права в России путём крестьянской революции, за что он был заточён в Петропавловскую крепость и приговорён к ссылке в Илимский острог. В 1796 году указом Павла I он был возвращён из ссылки, а в 1801 году «прощён» царём Александром I и назначен членом Комиссии составления законов. Что касается теоретических работ А.В.Радищева по вопросам экономики, то как и Посошков, он считал источником богатства труд, а роль государства видел в обязанности оказывать помощь в развитии промышленности, сельского хозяйства и транспорта путём предоставления ссуд промышленности и сельскому хозяйству. Развивая идеи И.Т.Посошкова и М.В.Ломоносова, Радищев считал также, что необходимо развивать собственное производство промышленных товаров для внутреннего потребления. Признавая огромный вклад Петра I в развитии России, он отмечал непоследовательность его реформ и считал, что для укрепления независимости России следовало руководствоваться не принципом свободы внешней торговли, а свободы внутренней торговли, а в отношении внешней вести протекционистскую экономическую политику.

Стройной теории денег Радищев не создал, но тем не менее, по оригинальности и всесторонней разработке его взгляды превосходят учение о деньгах и русских и западных экономистов XVIII века, включая Адама Смита. Радищев рассматривал деньги как товар и приближался к пониманию их роли в качестве всеобщего эквивалента: «они всякий товар представляют, и на них всякий товар менять можно», средством, приводящим все в обращение, средством платежа (вексельное обращение и кредит), средством образования сокровища и накопления, а также средством международного торга. Радищев также вплотную подошёл к пониманию сущности денег, определяя их как «посредство, приводящее всё в обращение». Близко к пониманию закона неисключаемости денег (первый закон) можно отнести и его заключение: «Деньги надо рассматривать как знак всё представляющий». Он был первым среди русских экономистов, кто исследовал бумажно-денежное обращение, считая, что «бумажные деньги суть гидры народные», что «прилив денег бумажных - зло: поток плотины разорвавшейся» и даже обличает государя: «государь, который деньги делает, есть вор общественный, если не вор, то насильствователь». Но мы должны понимать, что такие резкие выводы проистекают из того, что в России ещё не было накоплено достаточно опыта использования бумажных денег и, соответственно, и не могла появиться теория смены форм денег.

Рассматривая кредитные отношения, Радищев полагал, что деньги «подобно всякой другой собственности можно менять или продать, можно подарить, можно дать в заём». Радищев не считал взимание процента противоречащим требованиям морали, обосновывая это тем, что справедливый процент есть «цена денег», но при этом весьма неодобрительно относился к ростовщичеству. Защищая интересы крестьянства, Радищев считал, что «цена денег» (процент) не должна быть чрезмерной, а чтобы сделать кредит дешёвым, рекомендовал содействовать образованию свободных капиталов. Высказываясь за широкое развитие кредита, он обосновал идею его производительного использования, т.е. исходил из закона кредитной эмиссии. Радищев резко критиковал налоговую систему, при которой налоги тяжёлым бременем падали на народные массы, и предлагал её строить на принципах равенства в соответствии с доходами и имуществом плательщиков, а само налогообложение дифференцировать, выступая за низкое обложение предметов первой необходимости и высокие налоговые ставки на предметы роскоши. Это было самое прогрессивное учение о налоговой системе для того времени.

Радикальные идеи Радищева получили развитие у П.И.Пестеля (1793–1826), который участвовал в Отечественной войне 1812 года, был ранен в Бородинском сражении, участвовал в заграничных походах, что позволило ему сравнивать условия хозяйствования за рубежом и в России. Он хорошо знал иностранные языки, читал сочинения западноевропейских авторов, занимался изучением русской политической и экономической литературы. Свои основные взгляды Пестель для будущего временного правительства изложил в наказе «Русская правда», где сформулировал программу политического и экономического переустройства России. Крепостничество, по его мнению, должно быть решительно уничтожено, что создаст необходимые предпосылки для успешного развития промышленности: экономическая свобода граждан приведёт к росту народонаселения, от этого земли вздорожают, а повышение цен на них «послужит поощрением к направлению капиталов на устройство мануфактур, фабрик, заводов и всякого рода изделий, на предприятие разных коммерческих оборотов и торговых действий». И как его предшественники, Пестель признавал целесообразным принятие мер для защиты промышленности от иностранной конкуренции путём протекционистской таможенной политики, а право свободной торговли распространить на все категории граждан.

Значительное внимание П.И.Пестель уделил финансовой и налоговой системам. В России того времени существовали государственные Ассигнационный, Коммерческий и другие банки, большинство из которых использовались в основном в интересах дворян. А для того, чтобы развивалась промышленность и торговля, он считал, что в каждой волости должны создаваться на коллективных началах казначейства (банки), чтобы способствовать получению каждым крестьянином, ремесленником и торговцем нужных для этих целей капиталов и небольших ссуд для ведения хозяйства, для чего разработал подробную инструкцию о порядке их выдачи. Основные положения его налоговой системы включали такие правила, которыми можно и сейчас руководствоваться: налоги должны платить все граждане без исключения; должно облагаться налогами имущество, а не граждане; всякого рода натуральные и личные повинности должны быть заменены денежными; налогами должны облагаться чистая прибыль, а не капиталы, с использования которых она получаемая; косвенные налоги на предметы (соль) должны как можно менее тяготить; косвенные налоги должны определяться соображениями развития промышленности, а не желанием умножить казённые доходы; прямые налоги должны быть распределены по соображениям сравнительного богатства волостей, уездов, губерний и областей.

Н.И.Тургенев (1789–1871), сын ректора Московского университета, получил блестящее европейское экономическое образование в Гёттингенском университете в Германии. Вернувшись в Россию в 1816 году, он вскоре увлёкся теневой политикой и явился одним из организаторов тайных революционных обществ — «Союза благоденствия» и «Северного общества», за что был приговорён к пожизненной каторге после восстания 1825 года, но заочно, поскольку с 1824 года жил за границей. С восшествием на престол Александра II Тургенев был помилован, после чего имел возможность бывать в России и даже принял деятельное участие в обсуждении реформ по отмене крепостного права.

Н.И.Тургенева мы знаем в основном как автора великолепного романа «Отцы и дети», но он внёс и значительный вклад в развитие экономической теории, опираясь на учение меркантилистов, физиократов и английской классической школы. Его взгляды с наибольшей полнотой представлены в работе «Опыт теории налогов» (1818), где, опираясь на систему западных либеральных ценностей, он резко критиковал феодальный уклад, характерный для России начала XIX века. А идеальным строем, способным обеспечить быстрый экономический рост, свободу и достоинство людей, Тургенев-либерал считал капитализм и невмешательство государства в экономику, свободу внутренней и внешней торговли. Общий принцип был им сформулирован так: «все благое основывается на свободе» - все частные лица, утверждал Тургенев, должны получить равные стартовые возможности для своей полезной хозяйственной деятельности.

В своём труде «Опыт теории налогов» Тургенев предлагает и свои решения проблем денежного обращения. По его мнению, бумажные деньги допустимы лишь в той мере, пока их ценность поддерживается подобно ценности «чистых денег», т.е. золотых и серебряных монет. Если бумажных денег выпускается сверх этого, они обесцениваются и превращаются в налог, неравномерно распределённый между гражданами, а также происходит нарушение финансово-кредитных отношений. Тургенев утверждал, что на смену бумажным деньгам придёт век кредита (?), а справедливое регулирование кредитных отношений возможно только в капиталистическом обществе при республиканской форме государственного устройства (?), из чего следует, что он не смог проникнуть в суть денежного обращения.

И.К.Бабст (1823-1881) не сделал выдающихся открытий в экономической сфере. Но ни одна наука, в том числе экономическая, не может существовать и развиваться без сподвижников, людей, обеспечивающих на практике движение научной мысли. Проблемы денежного обращения и кредита были в то время для народного хозяйства России весьма острыми и даже болезненными, поскольку с момента выпуска при Екатерине II бумажных денег Россию преследовала ползучая инфляция из-за неумеренного использования печатного станка, а все попытка создать кредитную систему, необходимую для развития промышленности и сельского хозяйства, не дали ощутимых результатов. И здесь Бабст выступает как сторонник теории рыночного хозяйства и ставит проблему соотношения теории и практики, нового и старого: «теория должна невольно поступать осторожно и изменять постепенно, как бы сама по себе ни была верна и как бы ясно ни высказывались потребности в ней».

Бабст писал, что слабое развитие промышленности связано с недостатком и медленным оборотом капитала, и указывал: «Медленное обращение капиталов равнозначительно с недостатком их. Каждое улучшение в путях сообщения, каждое расширение кредита способствует ускорению обращения, а вместе с тем и умножению производства» (вот понимали бы это наши неолибералы!). К решению этой проблеме примыкает и предложение Бабста по акционированию предприятий и привлечению иностранных инвестиций. «Мы … бедны капиталами, необходимыми для усиления нашего производства, … очевидно, что нам гораздо выгоднее пользоваться чужими дешёвыми капиталами». Другой блок проблем, поднятых Бабстом, был связан с существующими формами социальных отношений - зарегулированностью предпринимательства, раздутым чиновничьим аппаратом, коррупцией. Все это, а также нехватка кредита, особенно ударяло, по мнению Бабста, по мелкому, начинающему предпринимателю и мешало развитию здоровой конкуренции. Совсем современно звучит та же проблема нестабильности политического курса, отсутствия уверенности в завтрашнем дне и гарантии прав собственности. «В беспокойные эпохи капиталы и деньги прячутся. Общее недоверие, отсутствие всякой безопасности удерживают от желания дать производительное употребление капиталам».

Как историк по образованию, Бабст старался выяснить видоизменение общих хозяйственных законов в зависимости от условий места и времени. Он отмечает, что капитализм в России уже взял бурный старт, началось активное создание акционерных компаний, биржевой ажиотаж и на фоне этого ему становится видно «поразительное явление» - первыми, кто обогатился в мутной воде «акционирования», приватизации и всякого рода спекуляций были чиновники, откупщики-иностранцы, что для нас сейчас поразительным уже не является. Не отказываясь от своего прежнего убеждения о необходимости для России иностранных инвестиций, Бабст подчёркивает различие иностранных инвестиций и спекуляций: «Мы нуждаемся в приливе иностранных капиталов и иностранного уменья, но только в действительных капиталах и дельных промышленниках, а не в заезжих проходимцах, действующих с заднего крыльца». Он отмечает, что несмотря на реформы и движение в промышленности, очевидным стало в бурном расцвете капиталистических отношений расстройство целого экономического организма, «выражающееся в повсеместных жалобах на недостаток денег, во всеобщей дороговизне». В действительности, по мнению Бабста, существовала потребность не в деньгах, а капиталах, которые «могут явиться в достаточном количестве только тогда, когда есть сбережения от других промыслов». Правительство же, указывал Бабст, проводило неверную денежно-кредитную политику, пытаясь решать проблемы путём займов, повышением налогов, печатанием денег и фритредерством, что привело как раз к оттоку российских капиталов за рубеж. В результате, отмечает Бабст, денежный рынок России пришёл в расстройство, денежное обращение получило характер страсти к спекуляциям и скорой наживе без труда. Наряду с этим, он выступает за приватизацию неэффективных казённых предприятий и, в то же время, предостерегает от планов чрезмерной приватизации. Он предсказал ещё только начинающийся и не всем заметный кризис 1873-1876 годов, который оказал на Россию, только ещё врастающую в мировую капиталистическую систему, разрушительное воздействие, которое проявилось в банковских крахах, замедлении железнодорожного строительства и сокращении производства в тяжёлой, а затем и в лёгкой промышленности. Ну, а авторитет и знания Бабста послужили основанием для назначения его в 1867 году на пост председателя правления Московского купеческого банка, который он совмещал с преподаванием в университете до 1874 года.

Что касается других экономистов, философов, писателей, политиков и общественных деятелей конца XIV - начала XX века, то безусловно, они тоже внесли существенный вклад в понимание экономических условий России, пытаясь обосновать, по какому пути ей следует идти. Но этими мыслителями не было предложено каких-либо новых идей относительно самого денежного обращения, поэтому их работы здесь мы рассматривать не будем. Что же касается той модели социализма и денежного обращения, которая были в Советском Союзе, то руководство партии, имея на старте марксистские установки, в итоге, вольно или невольно, опирались на многовековые традиции русской социально-экономической мысли, как ярко выраженное стремление строить жизнь на началах справедливости (по правде). В русской экономической литературе того времени, как это видно из краткого обзора, всегда много внимания уделялось идеям укрепления государственности и обеспечения роста благосостояния народа, и значительно меньше теорий, имеющих дело с определением принципов и механизмов функционирования общества, основанного на приоритете частной собственности.  

3. Теории денег советских и российских экономистов

В СССР экономисты 20-х- начала 30-х годов двадцатого столетия - З.В.Атлас, В.С.Геращенко, Б.И.Барковский, З.П.Евзлин, З.С.Каценеленбаум, Г.А.Козлов, В.В.Новожилов, А.А.Соколов, А.А.Трахтенберг, Л.Г.Шанин, А.Ю.Финн-Енотаевский, Л.Н.Юровский и другие внесли значительный вклад в разработку денежной теории. Более поздняя плеяда советских экономистов А.В.Аникин, С.М. Борисов, В.П.Казакевич, Г.Г.Матюхин, Н.И.Сивульский, Д.В.Смыслов, Г.П.Солюс, В.М.Усоскин, А.А.Хандруев, В.Н.Шинаев, В.В.Пашкус и другие продолжила исследование денежного обращения в СССР и зарубежных странах. Именно их исследования составляют золотой фонд постмаркистской теории денег. Однако гильотина партии, настроенная на отсечение "политически вредных" теорий, заставляла их искать истину в догматах марксизма-ленинизма, обходя вниманием экономическую реальность. Характерны в этом отношении работа И.И.Конника, который рассматривает денежное обращения исключительно с позиции планомерного характера товарного производства и денежного обращения при социализме. [Конник. 1966.], Э.Андреса [Андрес. 1975], который обосновывал закон отмирания денег при социализме, а упоминаемый выше Н.Сивульский даже приписал К.Марксу законы «единства и взаимосвязи функций денег» и «идеализации обращающихся денег» [Сивульский. 1987]. Другой советский учёный, Г.Козлов в книге, громко названной «Теория денег и денежного обращения (капитализм)», которая, что интересно, вышла из печати сразу после войны (в 1946 году), также не рискнул пойти дальше Маркса и Ленина, сосредоточившись на критике И.Фишера, Кнаппа, Дж.Кейнса с позиции марксизма-ленинизма [Козлов. 1946]. Завершает он свою монографию, как и положено, верноподданнической фразой: «Товарищ Сталин показал коренное принципиальное отличие советских денег от капиталистических и вскрыл особые закономерности денежного обращения в условиях социалистического общества».

Разумеется, Сталин ничего не «вскрывал», но, тем не менее, денежное обращение в СССР, если сравнивать его с нынешним положением в финансовой сфере, до и после войны вплоть до начала 60-х годов было стабильным во многом благодаря тому, что Министерство финансов возглавлял такой грамотный экономист как Арсений Зверев. Теоретических работ после себя он не оставил, но судя по результатам, количество денег в обращении его ведомство регулировало именно так, как этого требовали законы денежного обращения: количества, кредитной эмиссии и приоритета государственного регулирования. Набранная инерция стабильности денежного обращения была столь прочной, что вплоть до начала 90-х оберегала страну от кризисов. Концентрация денег в системе госбанков постоянно росла, что позволяло решать грандиозные народно-хозяйственные задачи и без какого-либо участия в глобальной денежной системе и спекуляций на фондовых биржах. Конечно, СССР вёл экономическую деятельность отнюдь не в режиме автаркии, в чём пытаются его обвинять, а имел прочные торговые и финансовые взаимоотношения со всеми странами. Но одно дело вести обменные операции, имея международные резервы в оптимальном количестве и твёрдый курс рубля, и совсем другое, когда эти позиции находятся в большой зависимости, как сейчас, от рекомендаций, диктата или санкций таких международных финансовых организаций как МВФ, МБР, Всемирный банк, ведущую роль в которых принадлежит ФРС США, в чём и проявляется действие закона глобализации денег.

Вместе с тем, основополагающие теоретические основы экономики социализма не были разработаны, потому их работы посвящены в основном решению частных задач и, к примеру, вопросы теории денег лишь чуть-чуть просматривались сквозь тесные рамки курсов «Финансы и кредит» и бухгалтерского учёта. С приходом к власти Н.Хрущёва догматическое пережёвывание марксистской постулатов построения коммунизма, вплоть до обещания построить его к 1980 году, ещё более отодвинуло возможность появления каких-то других теоретических работ. Наконец, публикация в газете «Правда» статьи Евсея Либермана [Либерман. 1962], которая была инициирована руководством партии с целью проверки возможности заменены количественных плановых показателей оценки деятельности предприятий хозрасчётными. Надежды были большими, начало было многообещающим, но после недолгого оживления экономика СССР стала прогрессивно стагнировать, потому что экономическая наука (академик В.С.Немчинов, академик С.Г.Струмилин, эксперты Госплана СССР), вместо того, чтобы сказать «стоп, давайте повременим», одобрила в общем-то сырые предложения Е.Либермана.

Однако теории не рождаются по приказу. Много ли преуспел вновь избранный член Президиума ЦК доктор философских наук Д.И.Чесноков, которого Сталина перед смертью назначил ответственным за интенсификацию теоретических исследований социализма? Ровным счётом ничего. В качестве достижений советской экономической науки часто относят построение двухконтурной денежной системы, в которой безналичные и наличные деньги были якобы неконвертируемыми, и что де была построена экономика с двумя разными типами денег, функции которых были разными [Гусаков и др. 1951.]. Безналичный денежный оборот существовал ещё во времена средневековья, обеспечивал расчёты не только между торговцами и знатью, но и между гражданами исполнительными записями и расписками без передачи достаточно весомого груза металлических денег. Двухконтурная система никем не была изобретена, просто ничего иного при социалистической системе хозяйствования и быть не могло – все предприятия были государственными и рассчитываться между собой, согласно закона применимости, было просто удобнее, не перемещая десятки, сотни тысяч и миллионы наличных рублей, а выставляя бумажное платёжное требование или поручение, либо используя аккредитивную форму расчётов.

Неверно трактуется и то, что якобы имевшая место изоляция промышленного (безналичного) и рыночного (наличного) контуров обращения денег позволяла «инвестировать в собственное развитие столько безналичных денег, сколько нужно». Закон кредитной эмиссии работал не так бездумно, как представлено выше – всё детально просчитывалось, что я знаю из собственного опыта работы начальником отдела ТЭО и сводных смет проектного института. А вот когда начиная с 60-х годов прошлого столетия, зарплата стала опережать потребное количество товаров, да и к тому же повсеместно стала ослабевать кассовая дисциплина, тогда с каждым годом номенклатура дефицитных товаров стала расти. Отсюда и неверный вывод о том, что «никакой инфляции, никакого роста цен не могло быть в принципе, потому что безналичные деньги не могли перетечь в рыночный контур, где использовались наличные деньги». А для инфляции и не надо иметь механизм «перетекания», достаточно несоответствия денежной массы товарной. При всём планово-плановом хозяйстве производство товаров группы «Б» с каждым годом отставало всё больше от роста доходов, а потому закон понижения стоимости денег выражался в росте цен, была и инфляция спроса, а никакого механизма заморозки сбережений излишка роста зарплат граждан, например, изъятием их, как в сталинской экономике, в облигации займов, не было и они заполняли вклады в сберегательных кассах.

Однако сказанное не следует понимать так, будто советская экономическая наука вообще не вела исследования в области теории денег, и превалировала только практика. Проблемы обращения денег интересовали всегда и всех экономистов, поэтому воспользуемся обзором, который сделали Н.И. Парусимова и И.П.Крымова (в кратком изложении). Так, в основе позиции советских экономистов В.С.Геращенко, В.М.Усоскин, Л.Н.Красавина лежали утверждения, что деньги представляют собой товар-эквивалент, измеряющий стоимость на основе закона стоимости. Вторая группа экономистов (В.Н.Шинаев, Г.Г.Матюхин, Ю.И.Кашин, Н.И.Парусимова и др.) рассматривает деньги как особый товар - товар-услуга. Третья группа экономистов (Эндрес, У.Бадер, Я.А.Певзнер) считают, что деньги отражают производственные отношения и служат средством учёта, контроля, регулирования производства и распределения общественного продукта. Некоторые российские экономисты (П.А.Селезнёва, В.Т.Дорофеева, И.Д.Денисова), опираясь на работы зарубежных экономистов, представляют деньги как изобретение человеческого гения, игнорируя тем самым исторический процесс выделения их из товарного мира как особого товара. Есть и сторонники субъективистско-психологического подхода. Так, профессор Э.Райхлин отмечает: «категория денег в определённой степени субъективна, и может, конечно, случиться, что в будущем современная трактовка денег окажется недостаточной или даже неправильной». Ряд экономистов в своих исследованиях, как например М.А.Портной, делают акцент на ценности денег: «деньги – это средство выражения ценности товарных ресурсов, участвующих в данное время в хозяйственной жизни общества, это универсальное воплощение ценности в формах, соответствующих данному уровню товарных отношений». Ряд авторов, Ю.В.Пашкус, А.Ю.Грибов, Г.С.Панова, А.М.Косой и др., полагают что кредитные деньги имеют стоимостное содержание, поскольку не имеет смысла обращение и накопление денег, не содержащих стоимости. Стоимостное содержание денег подтверждается также результатами их использования. В частности, эффективное инвестирование денег, как правило, содействует увеличению реальной стоимости, создаваемой в обществе и наоборот.

И вот, наконец, свершилось! – перестройка Горбачёва сняла препоны для критики и переосмысливания марксистско-ленинской идеологии. Впервые «после почти 8 десятилетий у нас пришло время, когда марксистская экономическая теория начала уходить в прошлое». Свобода! Но ознаменовалась ли она в экономической науке какими-либо прорывными достижениями? Нет, не случилось. Даже те, которые тайно писали «в стол», а теперь могли без всяких препон представить свои труды на суд общественности, не явили теоретических открытий. Большинство учёных экономистов просто как-то разом перестроилось и стали рыночниками. Ведь «Рынок — это редкий подарок судьбы, полученный человечеством по чистой случайности четыре тысячи лет назад.»! [Домченко. 2016, с.229]. Поразительно, как ещё вчера твёрдо стоявшие на позициях незыблемого марксизма (но с кукишем в кармане), начинают безапелляционно  постулировать, что «успех приносит не любое государственное регулирование, а только такое, которое осуществляется в условиях господства рыночных отношений», а «научными могут быть только такие взгляды, которые признают, что … единственное содержание прогресса может и должно заключаться не в уничтожении рыночных отношений, а в их совершенствовании».

И поскольку своих теорий и даже идей трансформации социалистической экономики в рыночную не оказалось, то просто взяли на вооружение западные теории, не удосужившись теоретически или хотя бы на модели проверить, как их применять в условиях перехода от плановой к рыночной экономике. Первым мероприятием правительства Гайдара стала либерализация экономики, включавшая в себя: переход к свободным ценам и свободной торговле; демонтаж планово-распределительной системы управления; отмена монополии внешней торговли и открытие экономики; введение свободного курса рубля. И никаких теоретических обоснований! Впрочем, как потом признавались гайдаровцы, эта задача и не ставилась, главным было сделать необратимым переход к капитализму. А то, что зарплата в сразу упала до $22 (в долларовом эквиваленте) и бедность, а порой и нищета стали обычным и распространённым явлением, реформаторов нисколько не трогали. В итоге на сломе социалистической системы хозяйствования команда «камикадзе» Гайдара повела общество, не зная брода, через рыночную реку шоковой терапией, павловской реформой цен, приватизацией, опираясь на рекомендации западных советников, которые занимали целый этаж в здании правительства. Итог известен - Россия и за 30-летний период рыночных преобразований не смогла преодолеть рубеж уровня развития советской экономики 1990 года.

Тем не менее, по мере того, как эйфория рыночных экспериментов охлаждалась очередным провалом, экономическая наука стала сосредотачиваться на поисках ответов, почему это у «эффективных менеджеров», которым была передана общенародная собственность, получаются результаты хуже, чем у советских руководителей. Естественно, отечественные экономисты стали обращать более пристальное внимание на то, как теории денег западных коллег соотносятся с практикой [Кроливецкая. 2014], и много усилий было потрачено на то, чтобы их адаптировать к российским реалиям. Одновременно активизировался поиск новых теоретических решений и подходов, к чему можно отнести и настоящую работу. И к настоящему времени российская экономическая наука обладает значительным потенциалом как критического анализа теорий денег и их практического применения, так и предложений по реформированию денежно-кредитной политики. Безусловно, многие из тех работы, где рассматривались те или иные стороны вопросы денежного обращения, были изучены автором при проведении данного исследования, без чего Новая теория денег и не могла бы появиться.  В этой связи хотелось бы отметить работы академиков С.Ю.Глазьева, А.А.Некипелова, Г.Н.Цаголова, профессора МГИМО В.Ю.Катасонова, профессоров МГУ А.В.Бузгалина и А.И.Колганова, профессоров МФУ М.А.Абрамовой, М.Л.Альпидовской и Р.М.Нуреева, экономистов М.Л.Хазина, М.Г.Делягина, С.Н.Блинова, Д.Б.Эпштейна и многих, многих других учёных экономистов. Но если работы не всех из них попали в список литературы или указаны в сносках, это не значит, что они не были прочтены – моя интернет-база по теме денег содержит более 2-х тысяч источников.

Надо ли детально рассматривать вклад российских экономистов в теорию денег? Безусловно, надо. Но мы здесь этого делать не будем по причине того, что такой анализ будет иметь чрезвычайно большой объём, в котором может затеряться рассматриваемая в монографии авторская теория денег. Но из этого не следует, что обзорное исследование теорий денег будет не актуально. Вместе с тем, необходимо отметить, что ни в одной из изученных работ не встретилась теория денег как система законов и принципов денежного обращения, хотя нельзя исключать, что какие-то интересные исследования просто не попали в поле моего зрения, а они были интересны. Желательно было также исключить ситуацию, когда кто-нибудь после прочтения книги мог высказать претензию, почему его взгляды и доказательства не нашли своего отражения. По моему мнению, целесообразнее будет обсуждать разницу иных подходов в обосновании теорий денег после того, как их авторы выступят с критикой представленной Новой теории денег.