Евгений Скобликов
Курс дискретный - рост устойчивый
Начну с того, что когда мне пришла в голову идея установления дискретных курсов валют, я тут же задался вопросом: неужели до этого никто догадался раньше меня? И почему именно у меня – а потому что она где-то хранилась на генетическом уровне и вот, неожиданно всплыла в моей голове. Но чтобы идея не оказалась фейковой, я стал изучать историю обмена денег и выяснил, что во времена оны, на заре становления международной торговли, финансовые взаимоотношения между странами, персонализированные купеческим сословием, строились исключительно на основе 2-х сторонних отношений «ты мне – я тебе», или «выгода 1-ой стороны = выгоде 2-ой стороны», что и представляло, по сути, клиринговые расчёты разными монетами, т.к. в разных государствах и содержание золота или серебра в них было разным, а в процессе торговли или финансовых взаимозачётах необходимо было придерживаться какого-то обменного курса. Может, я это придумал? Отнюдь. Читаем «В XIV в. в Италии жил крупный финансист и торговец Балдуччо Пеголотти. Он ... составил справочник "Практика торговли". В этой книге помещались цены на товары в разных местах, торговые морские и сухопутные пути, указания, чем и где выгоднее торговать и, наконец, как делать перерасчет денег одного города на монеты другого.». То есть, несмотря на то, что деньгами были серебро (в основном) и золото, общего обменного курса не было как такового, а цена, неважно, в динарах или талерах, была чётко привязана к тому товару («цены на товары в разных местах»), который был предметом торга. Менялы, которые обслуживали торговлю заморскими товарами, исполняли чисто техническую роль, а какой курс применять в каждом отдельном случае, по каждой конкретной сделке и по каждой товарной группе, определялся договаривающимися сторонами и, следовательно, не мог быть каким-то единым для всех товаров – купцы по этой части не вступали в сговор. Таким образом, курс обмена денег фактически был дискретным в полном значении слова «дискретный» как «раздельный», но никак не единым - валютных бирж тогда и рядом не стояло! Но это было давным-давно, тогда и слов-то таких как «курс», «валюта» и, тем более, «дискретный» не знали. Сейчас же об этом как бы все позабыли, принимая как незыблемое положение, что курс валют должен быть исключительно единым для всех видов торговых операций и финансовых взаимоотношений как внутри, так и вне юрисдикции государства.
Как, когда и почему произошла такая замена? Это интересно само по себе, но не будем углубляться, а сразу обратим внимание на самый важный фактор, который и определил эту смену. Это – концентрация денег. Сначала их количество росло в конторках у менял и ростовщиков, а также в кошельках знати, но количество денег у менял/ростовщиков росло быстрее. В итоге у некоторых представителей этой профессии денег стало гораздо большим, чем помещалось в специальном сундучке для хранения денег banco (итал. - скамья, прилавок менялы), и они перешли работать в конторы, которым и дали общее название, не мудрствуя лукаво, banc - банк. А вместе с этим, и установление курса обмена одних монет на другие, хотя и стало отдельным видом банковских операций, по-прежнему определялось тем, насколько был выгоден экспорт/импорт конкретных товаров. И так было везде практически до начала ХХ века. Но что произошло дальше?
Любой процесс со временем видоизменяется и совершенствуется, не избежал этого и обмен валют. Становление института банков способствовало бурному развитию капитализма, капитализм породил товарные биржи, возможность деления капитала на акции, выпускать облигационные займы, а для торговли ими появились фондовые биржи. С течением времени на биржах появились и секции по торговле валютой, а уже в самом начале ХХ века Королевская биржа в Лондоне (в которой торговля иностранными векселями велась почти 355 лет подряд, с 1566 по 1920 г.), стала предтечей одной из наиболее известных и авторитетных финансовых бирж современности - Лондонской финансовой биржи, которая стала специализированной на этом виде операций. Видоизменился и сам процесс обмена валюты – зачем меняле/брокеру было привязывать обмен к каким-то отдельным товарным группам, если теперь у него контрагентом становится такой же брокер на бирже? И деньги в одной валюте противостоят не товарам, а только деньгам в другой валюте? Следовательно, купля/продажи валюты стала вестись обезличено, без какой-либо привязки к определённым товарам? Да, произошло отделение оборота финансового капитала от оборота товарного и, соответственно, появился единый курс валют, который устанавливался в результате торгов на бирже. А в результате обособления от товарного рынка обменный курс стал в большей степени зависеть от спроса на валюту и её предложения от самих финансовых структур, и лишь опосредовано от состояния экономики тех стран, чья валюта являлась предметом торга.
Переход к установлению одного для всех товарных групп курса валют путём торговли валютами на биржах оказался одновременно и куда более эффективным рычагом колонизации, чем установление протектората и вывоз рабов, поскольку для экономически слабых стран такой курс всегда будет закреплять их положение быть сырьевым придатком для более сильных. А для высокоразвитых стран, то наоборот, такой порядок установления курсов обмена валют будет стимулировать производство высокотехнологичных товаров, машин и оборудования. Кроме того, основными действующими лицами на бирже являются спекулянты, которые получают свою прибыль от торговли валютой, и им совершенно никакого нет дела до того, что своими действиями они могут нанести (и наносят!) существенный вред своей национальной экономике или другой страны. Хрестоматийным примером такой жизненной установки биржевых дельцов является атака на британский фунт Джоржа Сороса в 1992 году, который во главе группы трейдеров обрушил валютную систему Великобритании, и в результате так это нехило нажился на английских налогоплательщиках, заработав на этом миллиард долларов (может и больше, точно не знает никто).
На подобные критические замечания обычно отвечают, что ничего личного, де так себя ведёт рынок. Но позвольте, рыночные механизмы да, необходимы, чтобы с их помощью потребители получали более качественные и дешёвые товары и услуги. А разве валютный рынок приносит нам какие-то лучшие деньги? Нет. Цену денег определяет совокупная стоимость различных товаров, которые можно купить на них, и это вещь достаточно инертная, меняется очень медленно, а не ежесекундно, как это происходит с курсом любой валюты на бирже: брокеры и дилеры с обеих сторон беспрерывно то продают, то покупают валюту в разных количествах, курс в результате трясёт как в пляске святого Витте, которая характеризуется беспорядочными, отрывистыми, нерегулярными движениями, различными по амплитуде и интенсивности. И вот, эти вычурные и гротескные колебания курса выдаются за верх рыночной организации торговли! Но вернёмся снова к тому, зачем в принципе нужен обменный курс – менять деньги с целью импортировать или экспортировать товары и услуги. И не какую-то обезличенную кучу товаров, а вполне конкретные лес, металл, текстиль, машины, технологии и т.д., чем занимаются также вполне себе конкретные предприниматели, пусть некоторые из них даже стали олигархами. И спрашивается, почему выгодность реальных сделок по купле-продаже товаров должна зависеть от степени алчности и азартности биржевых маклеров, что делают ставки (играют) на курс валют? При этом, несмотря на то, что на бирже сумма торгуемой валюты должна в любой момент времени быть равной сумме покупаемой, она никак не связана с соответствующим объёмом экспорта/импорта товаров.
Следовательно, такой способ установления курса обмена валют порочен по своей сути - как тут бизнесмену угадать, что не прогадаешь, если сегодня обменял по одному курсу, а по окончании сделки он стал совершенно другой? Эта неопределённость и есть главный тормоз развития реальной экономики в стране, поскольку бизнес не в состоянии твёрдо знать, на что ориентироваться: делать инвестиции в производство тех товаров, которые сейчас закупаются за рубежом (суть импортозамещения), либо в производство тех, что будут иметь спрос на внешнем рынке. Именно по этой причине у всех стран внешнеторговый баланс сводится либо с профицитом, либо с дефицитом. Что дефицит плохо, это понятно – при недополучении валютной выручки государство вынуждено прибегать к займам, что влечёт зависимость от международного капитала или другой страны. Что же касается профицита торгового баланса, то это традиционно почитается за успех. Но если в первом случае дефицит означает, что страна потребляет больше чем производит, то ситуация с профицитом может говорить о куда более серьёзных просчётах в экономической политике. Что хорошего в том, что в России доля услуг в ВВП составляет порядка 58%, а промпроизводство не дотягивает и до их половины – 23%? При этом страна располагает в целом средствами более одного триллиона долларов (если сложить ЗВР, ФНБ, валюту на счетах юр- и физлиц), которые не работают. Как говаривал Гайдар, «мы всё купим за нефть», только купить-то купим, если нам продадут. Летом 2021 года на АвтоВАЗе остановилось производство самой популярной модели Гранта из-за фигни - малазийских микрочипов. А потому, что в Минпромторге тупо руководствовались этим принципом, за 30 лет не сумев наладить производство чипов в России, чтобы не зависеть от зарубежных поставщиков. А если чипов не будет и для других моделей, то ситуация в Тольятти может сложиться такой, как описал Бенджамин Франклин: «Не было гвоздя — подкова пропала. Не было подковы — лошадь захромала. Лошадь захромала — командир убит, Конница разбита, армия бежит. Враг вступает в город, пленных не щадя … Оттого что в кузнице не было гвоздя» (пер. С.Маршака). А тут - копеечный чип не производим, а будет ли оставшийся без работы моногород щадить недальновидных чиновников/депутатов, не уверен.
Но если смотреть на ситуацию не с гайдаровских позиций, а теории денег, то она полностью соответствует действию закона глобализации денег. В результате миром стал править фининтерн, где ведущими стали международные финансовые структуры (МВФ, ВБ, БМР и др.), как видно из схемы:
Как следует из схемы, роль гегемона денежного обращения в мире закреплена за ФРС США, а все центробанки, в т.ч. и ЕЦБ, действуют согласно её указаниям, кроме Банка международных расчётов (МБР или BIS) в швейцарском Базеле (стрелки туда и обратно). При такой глобализации, естественно, каждое государство должно решить: плыть по течению в русле общей тенденции, задаваемым сильной державой или их коалицией, или же развиваться в ином направлении - своей собственной национальной идентичности, тем самым бросая вызов воле и нажиму сильных держав. Естественно, последняя стратегия чревата войнами, хоть горячими, хоть холодными (они стали преобладающими в последнее время), торговыми и информационными, в которых непокорная страна всегда несёт бóльшие потери, чем гегемон. «А куда деваться» – пишет обозреватель А.Виноградов, если деньги стали главным инструментом закабаления или кнутом, который используется всякий раз, когда та или иная страна пытается сойти с той дороги, которую для неё указал гегемон. Так, Венесуэла, национализировав нефтедобычу, которую Америка в своё время отжала у неё, получила по полной: безвременную кончину Уго Чавеса и разорительные санкции. Россия в 90-е годы дисциплинированно шла по начертанному ей Западом пути уничтожения советского наследия и превращения индустриально развитой страны в сырьевую колонию, устанавливая курс валют на бирже. И её даже позвали в G7 восьмым членом, а она, неблагодарная, возомнив себя независимой, забрала назад Крым, помогла дончанам отбиться от бандеровцев. И началось – её стали бездоказательно обвинять в чём ни попадя - в крушении Боинга, отравлении Скрипалей и Навального, нарушении Минских соглашений, вводить санкции и наказывать далёких от политики спортсменов, лишая их права выступать под флагом России на олимпиадах, причём что касается российских спортсменов-инвалидов, то с особым цинизмом, запретив выступать на параолимпиаде в 2016 году. Тут бы России жёстко ответить на притязания гегемона, но для этого надо придерживаться в экономике теоретически обоснованной позиции, а её-то и нет. Вот поэтому она по-прежнему дисциплинировано следует правилам Вашингтонского консенсуса, держа открытыми границы для свободного вывода капиталов, формируя резервы согласно бюджетного правила, а «независимый» ЦБ продолжает исправно исполнять рекомендации МВФ по таргетированию инфляции и установления курса обмена валют по результатам торгов на бирже.
Нашлись, однако, страны, у которых правители были достаточно мудры, чтобы выбрать третий способ существования в мире – всячески демонстрировать лояльность к мировым тенденциям, которые определял гегемон, т.е. не лезть на рожон, а самим потихонечку и незаметно обращать его жадность и неосмотрительность на пользу своей экономике, позволяя ему грабить только те национальные богатства своей страны, которыми можно поступиться на время, т.к. без инвестиций и технологий извне сами не в состоянии их осваивать. Конечно, тут как повезёт, но аграрные Китай, Ю.Корея и Вьетнам сумели войти в категорию развитых именно потому, что сумели заинтересовать Запад в том, чтобы перенести их трудоёмкие производства к себе, предложив задействовать резервные армии трудолюбивых крестьян, готовых работать за миску риса. И фининтерн купился на дешевизну этого ресурса. Но для других стран, в т.ч. и России, эта вряд ли подойдёт. Для них есть другой выход: проводить финансово-экономическую политику, опираясь на положения закона применимости. Этим законом определяется не только порядок смены форм денег от менее к более удобным для применения (товарные сменили металлические, затем более удобными стали бумажные, а сейчас идёт их замена на электронные и цифровые), но и запрет в стране мультивалютного обращения денег.
В государстве должна обращаться только национальная валюта, т.е. доллару, евро и прочим инвалютам не место ни в руках населения, ни на счетах предприятий. Почему? Здесь очень важно понять - глобализация не означает обязательность использования единой валюты и финансовой гегемонии одной страны, которая её эмитирует. Глобализации, как общеэкономическому закону, не только не противоречит клиринг в расчётах по ДКВ, а как раз наоборот – глобализация с использованием ДКВ будет стимулировать развитие международной торговли и равноправным отношениям, тем самым позволяя успешно противостоять гегемонии и США, и Китая, и Евросоюза, да и любой стране, которая хотела бы надавить на Россию. При этом надо понимать, что следование закону применимости есть самое главное, что необходимо для обретения страной суверенитета. Почему-то в самых разных определениях суверенитета государства отсутствует его главный признак: в обращении денег может участвовать только национальная валюта. Соответственно страна, в которой свободно обращается иностранная валюта, не является суверенной. Вот США - подлинно суверенное государство, и СССР был таким. Почему? Да потому что в обеих державах не было мультивалютного обращения, который присутствует в современной России и бывших республиках СССР. Поэтому Россия только тогда обретёт суверенитет и независимость, когда исключит мультивалютность, т.е. обеспечит суверенность рубля, иначе мы имели и будем иметь то, что выражено слоганом: Если доллар ходит по стране, знать, хозяин не в Кремле. Поэтому чтобы рубль, наконец, начал становиться национальной валютой, необходимо постепенно законодательно ограничивать право иметь счета и вклады всем юридическим и физическим лицам в иностранной валюте с последующим их полным запретом.
Что касается внешнеэкономических взаимоотношений, то и здесь главным инструментом обеспечения суверенитета также должен стать рубль как основная валюта в расчётах. Между РФ и другими государствами на территории постсоветского пространства немало трудностей, которые проистекают в основном из-за того, что Россия ведёт все экономические взаимоотношения с бывшими республиками СССР на основе долларовых расчётов. Так, если в Армению, Узбекистан, Киргизию и Таджикистан ежегодно поступают из России (!) в виде частных переводов по $1-2 млрд, а на Украину ещё больше, то куда должны эти страны прежде всего обращать взоры? На США, это их деньги, а не России. Но если строить отношения со странами СНГ строго на рублёвой основе, то Армения вряд ли бы решилась проводить антирусскую политику, да и Азербайджан не стал бы воевать за Карабах, поскольку экономика его ещё теснее зависит от соотечественников, которые держат в своих руках практически все российские рынки. Политика что Краины, что Азербайджана/Турции сразу изменит вектор на понимание, если экспортно-импортные операции будут проводиться исключительно за рубли и их собственную валюту, но не за доллары, как сейчас. Например, если Россия в 2020 году поставила в Турцию товаров на $21,3 млрд, что составило 1/10 всего турецкого импорта, и будет требовать платить за них рублями, то ей пришлось бы пересмотреть свои грёзы о восстановлении османской империи за счёт Крыма и Закавказья, поскольку импортировала она товаров в Россию всего на $4,2 млрд.
Но почему доллар, валюта чужой страны, имеет такое прочное положение? Просто потому, что более твёрдая валюта вытесняет из обращения более слабую, что заметили ещё в средние века (закон Грешема-Коперника). Поэтому, сколько бы академик Глазьев не констатировал, что рубль «недооценён», но при этом допуская, что доллар, евро и другие валюты могут продолжать свободно обращаться в стране, он не усматривает опасности для рубля в сохранении ориентации финансовой системы на более сильные валюты. А чтобы это было более понятным, представьте себе громадный бассейн, наполненный долларами и наш маленький, в котором он свободно плавает наравне с рублями:
В первом бассейне, принадлежащим мощной державе, и имеющей, соответственно, самый большой бассейн, он наполнен мировой (резервной) валютой. При этом в свой бассейн гегемон чужую валюту не допускает, приобретая товары малой страны за свою валюту. А второй наполняется национальной валютой, но для того, чтобы торговать с мировой державой и всеми другими странами, в трубопровод врезается биржа, где спекулянты меняют национальную валюту на мировую, и она в таком качестве приплывает в бассейн малой страны, но не равноправная с ней, а как щука, решая самой, где ей быть и прирастать – в ЗВР и ФНБ, банковских активах и резервах, на счетах частных лиц. Но если доллар плавает, в огромном и, можно сказать, в мировом бассейне, а у российской и других слабых стран бассейн обращения денег в разы меньше, почему прилив долларов в национальный денежный бассейн поощряется экономической политикой этих стран? А биржевики, и особенно нерезиденты страны, не успев заполучить доллары, стремятся тут же направить их в тихие и защищённые заводи материнского бассейна, находящиеся за рубежом?
Можно смеяться, но и Центральный банк с Минфином выводят имеющуюся валюту туда же - за пределы собственной банковской системы. А если деньги выводятся иностранными бизнесменами и собственной компрадорской буржуазией, то им плевать на национальную экономику, главное, чтобы свой карман не пострадал. При этом финансовые власти этому не только не препятствуют, а наоборот – способствуют, в чём приходится убеждаться каждый раз, когда Дума и правительство принимают очередное решение по либерализации валютного законодательства. Так, хотя в закон 173-ФЗ о валютном регулировании по несколько раз каждый год вносятся изменения (за 17 лет - 51 изменение!), его докорректировали до такой кондиции, что теперь российский экспортёр получил право не репатриировать валютную выручку в полном объёме. А почему складывается такая ситуация, можно и к гадалке не ходить, чтобы понять, что эту «либерализацию» усиленно (и успешно!) проталкивают те, у кого по определению заклятого «друга» России Збигнева Бзежинского, родина и деньги давно не в России: «пока в американских банках лежит 500 млрд долларов, принадлежащих российской элите … вы ещё разберитесь, чья это элита – ваша или уже наша. Эта элита никак не связывает свою судьбу с судьбой России. У них деньги уже там, дети уже там ….».
У закона применимости, кроме запрета на мультивалютное обращение, есть ещё одно важное положение – применяемый способ обмена валют должен также быть самым удобным, самым эффективным для всей экономики. Но использование хоть плавающего, хоть жёсткого курса валютного обмена (вариант – валютный коридор), не отвечают этому положению. Поэтому, наряду с запретом обращения иностранной валюты, должен использоваться дискретный курс обмена валют, с чего и была начата статья. Теперь рассмотрим подробнее, как он должен применяться.
Где и кто конкретно будет устанавливать дискретные курсы? Любая страна, которая пойдёт по пути исключения хождение иностранной валюты и станет переходить на дискретное курсообразование, должна будет создавать клиринговые расчётные центры (КРЦ), а сами КРЦ должны быть структурной единицей государственных банков, каковыми в России являются ВТБ и ВЭБ, обслуживающие проведение внешнеторговых операций, или это должен быть специализированный клиринго-расчётный банк международных расчётов (КРБМР). Тут главное состоит в том, что в этом случае страны уходят из системы, завязанной на доллар, не попадают под контроль американских банков и зависимость от SWIFT, и получают тем самым возможность осуществлять расчёты между собой напрямую, без посредников, не обращая внимания на санкции и правила ВТО. При использовании ДКВ соблюдается самое важное условие для процветания экономики – нужны технологии, товар, услуги других стран – поддерживаем потребителя соответствующим уровнем ДКВ; надо расширять экспорт - преодолеваем таможенные барьеры другим уровнем ДКВ, поддерживая отечественного производителя. Нефть, газ, металл, зерно, уголь, лес - это сырьё, а чтобы развивать промышленность и сельское хозяйство, необходимы новые машины и технологии. Однако зная, что у капитала нет родины, можно вместо 75 руб/доллар установить дискретный курс рубля, например, 25 руб/доллар, т.е. в 3 раза дешевле, чем на бирже, чтобы бы свободно покупать самую современную импортную технику и технологии. Поэтому не надо жалеть тратить на эти цели наши ЗВР ($595,8 млрд на 01.01.2021г), которые сейчас используются для поддержания общего курса рубля, а в итоге – изымаются из оборота нерезидентами и уходят из страны. И наоборот, на те товары, которые мы собираемся производить сами по программам импортозамещения, на их импорт курс можно устанавливать и 150, да хоть 250 рублей за доллар, и безо всякого повышения таможенных пошлин и ограничения объёмов поставок, держа по-прежнему границы открытыми – только пропуск меняется с пошлин на ДКВ. С помощью дискретного курса рубля можно также весьма эффективно противостоять санкциям. Если США наложили вето на поставки запчастей и обслуживание Боингов, электроники и другой высокотехнологичной продукции, пусть платят за титан по курсу один рубль за доллар – давайте и с Америкой торговать исключительно за рубли! А с плавающим курсом рубля мы никогда не добьёмся восстановления отечественного машино- и приборостроения, производства подшипников, станков и инструмента, не поднимем лёгкую промышленность, не перейдём на выпуск собственной электроники, и т.д., если уж сами утеряли собственные технологии. Это и обеспечит устойчивый рост экономики.
Подведём итоги. Устойчивый рост экономики будет только в том случае, если руководство страны будет руководствоваться принципами, прежде всего обеспечивающие национальный суверенитет: баланс интересов вместо баланса сил государств, отказ от «плавающего» курса валют с переходом на ДКВ и цифровую валюту, переход в финансово-торговых взаимоотношениях с другими странами и, прежде всего, с ранее братскими республиками, на бездолларовые взаимные расчёты, т.е. в национальных валютах, что позволит значительно укрепить роль России, причём не только на постсоветском пространстве. Но предлагая руководствоваться этими принципами, которые выкристаллизовались не на пустом месте, а вытекают из законов денежного обращения, нужно понимать, что подлинного эффекта не добиться полумерами. Например, перейти на цифровой рубль, но оставить в неприкосновенности мультивалютное обращение, т.е. побояться тронуть доллар. И что? Тогда уже цифровой рубль станет служанкой доллара, а если он тоже станет цифровым, будет ещё труднее избавиться от мультивалютного обращения. Или оставить в неприкосновенности ныне действующую систему курсообразования, а также отвергнуть проект образования клиринговых расчётных центров как несоответствующий рыночным свободам. Правда, рыночники, исповедуя эти «свободы», при этом ни разу не удосужились привести пример, что кто-то из них где-то когда-то видел «свободный рынок» (но эта тема выходит за рамки данного эссе).
Следует понимать, что освободиться от гегемонии доллара без клиринговых расчётов не удастся и, следовательно, тогда на валютных биржах по-прежнему будут править бал спекулянты-нерезиденты, в руках которых доллар, как и ныне, будет «плавать» как прожорливая щука в нашем бассейне национальной валюты. Но, с другой стороны, и ввести сразу весь комплекс мер не получится, нужен постепенный переход к новой денежно-финансовой стратегии в соответствии с законом планирования денег. Чтобы рубль смог стать национальной валютой, необходимо прежде всего изгнать из оборота и с биржи доллар. Это не значит, что раз! и с такого-то числа торги валютой запрещены. Нет, совершенно не требуется поступать так, как в советские времена в 1947 и 1961 годах, когда денежные реформы готовились в строжайшей тайне. О том, что валютная биржа перестанет работать и вместо неё обмен валют будет идти в КРЦ, необходимо сначала обсудить на различных дискуссионных площадках, на которых, я полагаю, будет предложен поэтапный план перехода на новую систему, в котором должны быть чётко прописаны стимулы перехода к ДКВ, и антистимулы торговли валютой на бирже, например, поэтапное повышение налоговых ставок, введение налога Тобина (предложение С.Глазьева), и т.д.. Вот этот комплекс мер и обеспечит устойчивый рост экономики.
02 сентября 2021 года