Теории денег средневековья (с V по XVII век)

Теории денег средневековья

К Средневековью относится многовековой период, начавшийся с падения Римский империи (474г.) и продолжавшийся до середины семнадцатого века. При этом принято его делить на три не равнозначных периода: раннее Средневековье (с V по XI век), которое характеризуется формированием государств на территории некогда огромной Западно-Римской империи; среднее Средневековье (XII по XV века), когда в странах Западной Европы происходит формирование абсолютистской власти; позднее Средневековье (с XV века до середины XVII столетия). Источник: http://ege59.ru/2017/10/12/srednie-veka-eto-kakie-goda/.

И вот, после длительной исторической паузы, т.е. по прошествии более тысячелетия с того момента, когда были написаны трактаты древних философов по экономике, с XIV в. человечество вновь пытается осмыслить экономические явления. Конечно, можно предположить, что осмыслением хозяйственной жизни занимались какие-то мыслители, которые предлагали новые идеи или развивали экономические идеи древних философов, а до нас просто не дошли письменные источники. Однако то, что к наступлению средних веков одни философы (физиократы) не идут дальше взглядов Ксенофонта, рассматривавшего земледелие в качестве единственного фактора богатства, а другие (меркантилисты) сосредоточили свое внимание на обмене и делают объектом рассуждений торговлю, говорит о том, что попыток превзойти древних мыслителей не было. Не было, возможно, и потому, что в средневековом обществе экономические идеи могли развиваться лишь только как часть учения христианской церкви, а в его основе лежала схоластика.

Вместе с тем, прогресс экономики в эпоху позднего средневековья в связи с развитием ремесла, торговли и городской экономики и расширением рынков приходил в противоречие с христианским учением. Отчасти эту задачу пытался решить представитель средневековой схоластики итальянский мыслитель Фома Аквинский (1225-1274), опираясь на Аристотеля во взглядах на экономику.  Однако он не развил, а усугубил противоречивость его теоретических постулатов. Если Аристотель исходил из того, что товары имеют потребительную стоимость и меновую стоимость, то схоласты расширяют понимание цены, разделяя её на монопольную и естественную, превышение которой следует расценивать как нарушение норм морали. И вносят путаницу, определяя, что цена, установленная продавцом, есть монопольная, а естественная цена - это конкурентная цена, поскольку её установление не зависит от какого-либо лица.

Во взглядах на деньги схоласты придерживались металлистической концепции. Они осуждали государственные злоупотребления по уменьшению золотого содержание монеты, которые приводили к расстройствам денежного обращения. Повинным в этом считали и торговлю, которая согласно Фоме Аквинскому, изначально является злом. Купец несправедливо получает выигрыш за счет другого лица путём перераспределения совокупного богатства общества, которое есть величина неизменная, устанавливая монопольные цены. Вместе с тем, схоласты оправдывали торговлю тем, что в целом она приносила обществу пользу. Таким же противоречивым было и отношение к ростовщичеству, приносящему процент - осуждалась не столько практика взимания процента, сколько слишком высокая процентная ставка.

Светскую экономическую мысль эпохи феодализма представляет французский учёный Никола Орем (Орезм) (1320-1382гг). В своём "Трактате о происхождении, природе и юридическом основании и изменении денег" он высказал мысль о том, что деньги представляют собой инструмент, созданный людьми для облегчения обмена товаров. Орезм писал, что благородные металлы являются обычными товарами и лишь в силу ряда своих естественных свойств стали выступать в роли денег и считал нормальным параллельное хождение золотых, серебряных, медных монет и различных жетонов. Исходя из этого он настаивал на том, что курс обмена между ними, как денежных товаров, должен определяться по рыночному соотношению стоимости золота и серебра. Н.Орезму также принадлежит одна из первых попыток обоснования не только «металлистической» теории денег, но и закона применимости, хотя о последнем он нигде не упоминает. Исходя из своих выводов о происхождении и природе денег, он признавал, что чеканка монеты должна быть привилегией королевской власти как представителя общества, т.е., он исходил из объективности характера приоритета государственного регулирования денежного обращения.

В XIV в. короли Франции считали себя вправе выпускать в обращение ухудшенные монеты со сниженным содержанием благородного металла при сохранении номинала. Н.Орезм осуждал это как порчу монеты, справедливо указывая, что она приводит к дезорганизации кредита и обесцениванию фиксированных доходов. Сиюминутная выгода для казны (особенно в условиях неудачной войны) на длительный период обернулась выпадением более полновесных монет из оборота, ростом цен, нуждой солдат и ремесленников, упадком торговли. Анализируя это, Николай Орезм видел в порче монеты не только грех, который хуже ростовщичества, но и проявление объективной закономерности, на основании чего в своём Трактате вывел закон «"худшие деньги вытесняют из обращения лучшие". В его формулировке он представлен так: «такое изменение монет уменьшает объем золота и серебра в королевстве, потому что эти металлы, несмотря ни на какие запреты, вывозятся за границу, где имеют большую ценность. Ибо люди пытаются использовать свои деньги там, где они стоят больше всего. Это уменьшает количество материала для денег в королевстве». Этот закон можно считать исходным для теоретического обоснования законов денежного обращения, который положил начало выделения экономического знания в особую отрасль науки, единой для католической Франции, протестантской Англии и других стран. А исходя из Новой теории денег мы можем сделать заключение, что Орезм интуитивно понимал, что так действуют законы применимости, приоритета государственного регулирования и количества денег в обращении.

Интерес представляет и оценка современными последователями австрийской монетарной экономики вклада Н.Орезма - они почитают его как своего отца-основателя, выделяя и представляя в гипертрофированном виде те положения, что соответствуют их теории. Из того, что Орезм полагал, что создание монет осуществляется «мудрецами», или естественной элитой свободного общества, они делают вывод, что рынок, а не государство должен решать, какими быть деньгам. Они считают также, что он положил начало политэкономии инфляции. Позиция австрийской школы здесь известна: в денежной сфере конкурентное сотрудничество участников рынка дает несравненно лучший результат, а вмешательство государства обычно сводится к увеличению количества денег, что и приводит к инфляции. Однако заметим, что сам Орезм в своём трактате ничего не говорит об инфляции. У государств ещё не было банков с частичным резервированием и бумажных денег, они могли лишь изменять оттиск на монетах или снижать их пробу, увеличив тем самым номинальную денежную массу выше уровня, которого она достигла бы на свободном рынке. Поэтому Орезм лишь указывает на негативные последствия порчи монет: «Из-за таких изменений денег хорошие товары или природные богатства не доставляются в королевство, потому что торговцы при прочих равных условиях предпочитают торговать в тех местах, где они получают хорошие надёжные деньги. Более того, такие изменения нарушают внутреннюю торговлю, и пока они действуют, невозможно справедливо оценивать и облагать налогами долги, пенсии, платы наёмным рабочим, сборы и т. д. Невозможно также безопасно брать и давать деньги в долг. В действительности, многие при таких изменениях отказываются оказывать подобную денежную помощь, однако достаток металла для монет, торговля и все остальные упомянутые вещи необходимы или очень полезны людям, а их противоположности пагубны и вредны».

Но важно ещё отметить, что так, как Орезм понимал изменение количества денег в обращении, представители австрийской школы предпочитают не замечать. А он полагал, что номинальный объем денег в обращении денег по большому счету неважен. И это вполне соответствует закону количества денег в обращении - экономика может работать практически при любом количестве денежной массы. Просто чем она больше, тем выше цены, и наоборот: «В отсутствие других изменений товары покупались и оценивались бы по пропорционально более высоким ценам». Вместе с тем, Орезм отмечает, что если количество денег в обращении произвольно увеличивается, то только потому, что это приносит выгоду тем, кто вправе это делать. И жадность правителей - главная причина: «Я придерживаюсь мнения, что главной и окончательной причиной, по которой правитель притязает на власть вмешиваться в чеканку монет, это выгода, которую он может получить, … Каждое изменение денег, за исключением очень редких случаев, которые я упомянул, включает фальсификацию и мошенничество и не может быть правом короля … выгода правителя с необходимостью является убытком сообщества». Поэтому «убыток, который правитель причиняет сообществу, несправедлив и … Так правитель со временем может заполучить почти все деньги или богатства своих подданных и ввергнуть их в рабство. Такой порядок был бы подлинной и абсолютной тиранией, и мы видим его примеры в описаниях философов и в древней истории».

Единственным бенефициаром инфляции является государство. Однако Орезм указывает, что в длительном промежутке времени государство также проигрывает от инфляции. Он делает вполне обоснованное предположение, что это стало началом заката Римской Империи: «Если италийцы или римляне в итоге пошли на такие изменения, а это следует из того, что иногда мы видим в нашей стране плохие древние монеты, вероятно, это и стало причиной кончины их благородной империи». То есть, он пришёл практически к такому же выводу о критической роли инфляции в закате древних цивилизаций, как и Людвиг фон Мизес в статье «Замечания по поводу причин упадка античной цивилизации». Но что можно сделать для обуздания инфляции? Орезм даёт ответ - власть никогда не должна изменять деньги, если только это не идёт на пользу общества, которое должно дать согласие на это.

На сочинениях Орезма и его невольного плагиатора Грешема как бы завершается период, который можно назвать аристотелевским, когда осмысление хозяйственных явлений оставалось в ведении моральной философии церкви. Затем наступает особая эпоха в истории экономической мысли, которую можно датировать XVI-XVIII вв. В этом периоде происходят радикальные изменения: активно идёт процесс формирования рыночных отношений, резко возрастает роль экономики в общественной жизни. На историческую авансцену выдвигаются новые coциальные слои со своими политическими интересами и общественными идеалами. Меняется и характер научной деятельности: она постепенно освобождается от опеки церкви; увеличиваются ее экспериментальная составляющая и прикладное значение. Так происходило накопление той критической массы предпосылок, чтобы экономика заняла своё место в ряду самостоятельных наук.

По своему содержанию экономическая мысль XVI-XVIII вв. была переходной. В трактатах и памфлетах ростки нового вызревали на фоне прежних представлений об экономике и экономических знаниях, унаследованных от прошлого. Под «экономией» по-прежнему понималось искусство домохозяйства, но внимание все больше фокусировалось на проблемах только одного, особого типа «домохозяйства» - хозяйства королевского (или шире - государева) двора, потому что в это хозяйство стекались налоги со всех подданных, здесь же чеканились деньги. Это были функции, которые напрямую затрагивали интересы всех частных хозяев и влияли на состояние дел на всей подвластной правителю территории. Искусство управления таким хозяйством не могло не отличаться от «экономии» частного домохозяйства, что и обусловило появление в начале XVII в. нового термина - «политическая экономия». Первая книга с таким названием - «Трактат политической экономии» француза А. Монкретьена - вышла в свет в 1615 г., и она знаменовала поворот к позитивному знанию, от восприятия экономических явлений только на уровне здравого смысла к их научному осмыслению и анализу.

Николай Коперник (1473 – 1543гг.) нам известен в основном по его исследованиям в астрономии, однако он внёс и определённый вклад в экономическую науку. Н.Коперник, вероятно, был первым из авторов XVI в., кто раньше Грэшема «переоткрыл» соответствующий закон, но больший интерес для истории экономической мысли представляет относящееся к 20-м годам XVI в. его наблюдение о том, что «деньги обесцениваются обычно тогда, когда их становится слишком много». Этот взгляд противоречил общепринятому, связывавшему обесценение денег с «порчей монеты», и одновременно подводил к мысли, которая впоследствии легла в основу количественной теории денег. Речь идет об обратной зависимости между количеством денег в обращении и уровнем цен на товары. Во второй половине XVI в. на фоне развернувшейся тогда «революции цен» эта мысль стала особенно актуальной и нашла новых сторонников, прежде всего в лице доминиканского священника Наварруса (1556), и Жана Бодэна, которому принадлежит специальное сочинение (1568), посвящённое полемике с традиционным объяснением «порчи монеты». Ж.Бодэн, проанализировав факты, показал, что качество металла в монетах снижалось гораздо медленнее, чем росли цены. Иными словами, обесценивались не только монеты, но и содержащиеся в них драгоценные металлы - именно поэтому ссылка на «порчу монеты» была недостаточной. Согласно Бодэну, рост цен был вызван комплексом причин, среди которых:

1) рост предложения золота и серебра, особенно после открытия серебряных рудников в Южной Америке;

2) распространение монополий;

3) бедствия, уменьшающие количество поступающих на рынок товаров;

4) расточительство правителей;

5) «порча монеты».

Поставив на первое место среди этих причин приток золота и серебра, Бодэн заслужил славу первооткрывателя количественной теории денег. А мы можем добавить, что этот комплекс причин был обусловлен действием закона понижения стоимости денег …

Настоящей лабораторией экономической мысли стала светская литература XVI-XVIII вв., в которой крупные коммерсанты, государственные деятели, люди науки обосновывали свои предложения или требования, обращённые к власти и посвящённые вопросам экономической политики. Впрочем, такой подход наблюдается и в наши дни – кому как не руководителям страны предлагать те или иные меры, поскольку все рычаги власти находятся в их руках. За два столетия дискуссий экономическая мысль проделала гигантский путь от наивной риторики до первых опытов систематизированного представления об экономической реальности. Позже весь этот период в истории экономических учений большинства европейских стран (Англии, Италии, Франции, Испании и др.) стали называть эпохой меркантилизма (от итал. mercante - торговец купец). Эпоха меркантилизма была эпохой формирования в Европе национальных государств, и с этим было связано обращение к национальному, или общественному, интересу как основанию хозяйственной политики. Переход к этому новому взгляду на экономические проблемы - одна из наиболее характерных черт меркантилистской литературы.

В практическом плане речь прежде всего шла о том, как вести дела, чтобы государственная казна не испытывала недостатка в золоте и серебре, главным источником пополнения которой служила торговля, в особенности внешняя - единственный канал притока денежного металла для большинства европейских стран. Отсюда политики того времени руководствовались правилом: приток денег в страну всячески поощрять, а отток – ограничивать, запрещать вывоз золота и серебра, обмен валюты строго регулировать в соответствии с ее золотым содержанием, и т.д. Эту разновидность меркантилистской политики называют «бульонизмом» (от англ. bullion - золотой слиток). В сочинениях бульонистов золото нередко отождествлялось с богатством вообще, а торговля сводилась к своего рода битве за золото. «Всегда лучше продавать товары, - писал в XVII в. австриец Й.Я.Бехер, - чем их покупать, так как первое приносит выгоду, а второе - убыток».

Более проницательные представители меркантилизма пришли, однако, к пониманию того, что успешное ведение внешней торговли напрямую зависит от хозяйственного положения внутри страны. Упор был сделан на протекционизм, или политику государственной поддержки национальных производителей и торговцев. Характерным выражением меркантилистской доктрины в целом может служить манифест австрийского камералиста Ф.В. фон Хорника: «Австрия превыше всего, если она того пожелает» (1684). В документе девять принципов:

1. Каждый клочок земли в стране должен использоваться для сельского хозяйства, добычи полезных ископаемых и их обработки;

2. Все добытые в стране сырые материалы следует использовать для собственной переработки, поскольку стоимость конечных товаров выше, чем сырья;

3. Рост рабочего населения надлежит стимулировать;

4. Всякий вывоз золота и серебра следует запретить, а все отечественные деньги надлежит держать в обращении;

5. Всякий импорт иностранных товаров надлежит всемерно ограничивать;

6. Те виды импорта, которые необходимы, следует выменивать в первую очередь за отечественные товары, а не за золото и серебро;

7. Следует всячески стремиться к тому, чтобы круг импортируемых товаров ограничивался сырьем, которое может быть переработаю в стране;

8. Следует неустанно искать возможности для продажи излишков обработанного продукта иностранцам за золото и серебро;

9. Импорт не должен допускаться в отношении товаров, которыми страна сама себя обеспечивает в достаточном количестве приемлемым способом.

Что можно сказать в отношении этих принципов с позиции Новой теории денег? Хотя напрямую они не касаются денежного обращения, за исключением пп.4 и 8, но реализация данных принципов возможна только при следовании законам денежного обращения. Более того, эти принципы совсем не устарели за 3,5 столетия, и правительству России можно смело брать их на вооружение.

XYII век ознаменовался также развитием экономического анализа. Именно тогда ковались многие идеи и ключевые понятия рождавшейся новой науки. Знаменательную эволюцию претерпело представление о природе торговли. Для бульонистов торговля была выгодной, если товары из страны вывозились, а вырученные за них деньги – возвращались. Соответственно, торговые компании, которые занимались импортными закупками, подвергались осуждению за нанесение ущерба своим странам. В полемике с такими взглядами и родилось понятие торгового баланса, введённое англичанином Э. Миссеаденом в трактате «Круг торговли» (1623). Защитники интересов торговых компаний стремились доказать, что количество золота и серебра в стране всецело зависит от состояния торгового баланса, и чтобы такой баланс был активным, необходимы не запреты на вывоз денег или ввоз товаров, а содействие опережающему росту объёмов вывоза.

Завершает теоретические исследования позднего средневековья крупнейший представитель английского меркантилизма XVII в. Томас Ман (1571-1641) в книге «Богатство Англии во внешней торговле» (написана в 1630 г., опубликована посмертно в 1664 г.). Т.Ман был одним из руководителей Ост-Индской компании, и его задача осложнялась тем, что в торговле с Индией Англия устойчиво имела пассивный торговый баланс. Стремясь показать, что такое положение не обязательно противоречит доктрине торгового баланса, Ман ввел понятие «общий торговый баланс» страны в отличие от частных торговых балансов, регулирующих отношения с отдельными странами. Решающее значение он придал именно общему балансу, резонно полагая, что дефицита в торговле с одними странами вполне могут компенсироваться активными сальдо в обмене с другими. Для Т.Мана в отличие от многих его современников приток денег в страну был важен вовсе не потому, что служил источником для их накопления в казне. Его логика иная: «Деньги создают торговлю, а торговля умножает деньги». Соответственно, чем больше денег пускают в оборот, тем лучше. Зрелый меркантилизм не отказался от идеи, что богатство страны определяется притоком в неё денежного металла, но теперь этот взгляд вобрал в себя понимание активной роли денег и торговли, их способности стимулировать рост производства и тем содействовать процветанию нации.

Ман Т. Богатство Англии во внешней торговле // Меркантилизм. Под Ред. И.С. Плотникова. Л.: ОГИЗ-СОЦЭКГИЗ, 1935. С. 161.

См.: Lowry S.T. (ed.) Pre-classical Economic Thought. Boston etc., 1987-1 R 158. :

«Если мы хотим, чтобы у нас были руки для труда и мануфактурного npоизводства, что необходимо для обеспечения активного торгового баланса, - писал в 1699 г. англичанин Чарлз Дейвнант, - нам не следует удерживать людей от заключения браков, напротив, поощрять к ним, предоставляя привилегии и льготы тем, кто имеет должное число детей, и закрывая путь к определенным должностям и титулам неженатым лицам» (см.: Hollanders. Classical* Economics. Oxford: Blackwell, 1987). "

Цит. по: КейнсДж.М. Общая теория занятости, процента и денег. М.: Прогресс, 1978.С. 433.

См.: Lowry S.T. (ed.) Op. cit. P. 164. Ман Т. Указ. соч. С. 169-172.

Цит. по: Urquhart R. The trade wind, the statesman and the system of commerce: Sir James Steuart' vision of political economy// European Journal of the History of Economic Thought. 3. 1996. № 3. Р. 379.

 

Когда промышленность и торговля процветают, отток денег из страны только оживляет взаимовыгодную внешнюю торговлю, и сдерживать его - себе в убыток. Одним из первых, кто сумел четко сформулировать этот принцип (в 1713 г.), был Д.Дефо, знаменитый автор «Робинзона Крузо» и видный меркантилист: «Выгода - вот чему служит обмен товарами... [такой обмен] приносит взаимную прибыль торгующим. Именно таков язык, на котором нации говорят друг с другом: Я даю Тебе выиграть от меня то, что Я могу выиграть от Тебя».

Установки меркантилистов того времени были направлены на поощрение роста населения, поскольку значительная часть земель была ещё неосвоенной и богатство страны напрямую зависело от ее народонаселения, и обеспечение конкурентоспособности отечественной продукции, что в значительной мере зависело от уровня издержек, основной статьёй которых была заработная плата. Отсюда для меркантилистов было желательным, чтобы население было одновременно и многочисленным и бедным. Что же касается богатых, то в их расточительстве они видели меньший порок, чем в бережливости, т.к. по мнению меркантилистов сбережения отвлекают деньги из обращения. Но в то же время среди них зрело понимание того, что важен не столько внешний, сколько внутренний спрос, поскольку бедного населения гораздо больше. Эта хорошо понимал тот же Д. Дефо, который пишет в 1728 г.: «...если заработная плата - низкая и жалкая, такой же будет и жизнь; если люди получают мало, они смогут мало тратить и это сразу скажется на торговле; от того, становятся ли доходы выше или ниже, будет расти или падать богатство и мощь всего королевства. Ибо, как я сказал выше, все зависит от заработной платы». Тем самым меркантилистская мысль приходит к осознанию важнейшего механизма рыночной экономики - кругооборота доходов как фактора внутреннего спроса и, соответственно, стимула экономического роста. В дальнейшем эта идея стала предметом острых дискуссий, уточнялась, обнаруживала новые грани, пока, наконец, в XX в. не приняла вид теории эффективного спроса, заняв центральное место в теоретической системе Дж.М. Кейнса.

Для меркантилистов было важно также найти решение о соотношении частных интересов и роли государства, что было как бы попыткой раскрыть действие закона приоритета государственного регулирования хозяйственно жизни, в т.ч. и денежного оборота. При этом поначалу они рассматривали государство по аналогии с большой патриархальной семьей, в которой все беспрекословно выполняют распоряжения ее главы. Соответственно, была вера в то, что любую хозяйственную проблему можно решить административным путем: законами, приказами, запретами и т.п. Однако текущий эффект административного решения, как показывал опыт, нередко вступал в противоречие с его отдаленными последствиями. Именно с этих позиций Т.Ман критиковал так называемый «Статут об истрачении», требовавший от иностранных купцов, чтобы деньги, вырученные от продажи своих товаров в Англии, они тратили на покупку английских товаров. «Не является ли лекарство хуже самой болезни!» - риторически спрашивал Ман, оценивая возможные ответные меры со стороны торговых партнеров Англии. Эта дискуссии о соотношении государства и частных интересов получили определенное завершение в трудах крупнейшего представителя позднего меркантилизма Джеймса Стюарта (1712-1780), автора двухтомного «Исследования принципов политической экономии» (1767). Рыночную конкуренцию он сравнивал с часовым механизмом, который постоянно барахлит и потому нуждается в мастере, роль которого Стюарт отводил государству и его просвещенному правителю: «Торговые нации Европы подобны флоту из кораблей, … однако капитан, ведущий свой корабль с наибольшим умением и изобретательностью… при прочих равных условиях, несомненно выйдет вперед и удержит свое преимущество».

Из: [История экономических учений: Учеб. пособие для студентов вузов. В.С.Автономов, О.И.Ананьин, Н.А.Макашева и др. http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/Econom/avton/02.php]

Ман Т. Богатство Англии во внешней торговле // Меркантилизм. Под Ред. И.С. Плотникова. Л.: ОГИЗ-СОЦЭКГИЗ, 1935. С. 161.

См.: Lowry S.T. (ed.) Pre-classical Economic Thought. Boston etc., 1987-1 R 158. :

«Если мы хотим, чтобы у нас были руки для труда и мануфактурного npоизводства, что необходимо для обеспечения активного торгового баланса, - писал в 1699 г. англичанин Чарлз Дейвнант, - нам не следует удерживать людей от заключения браков, напротив, поощрять к ним, предоставляя привилегии и льготы тем, кто имеет должное число детей, и закрывая путь к определенным должностям и титулам неженатым лицам» (см.: Hollanders. Classical* Economics. Oxford: Blackwell, 1987). "

Цит. по: КейнсДж.М. Общая теория занятости, процента и денег. М.: Прогресс, 1978.С. 433.

См.: Lowry S.T. (ed.) Op. cit. P. 164. Ман Т. Указ. соч. С. 169-172.

Цит. по: Urquhart R. The trade wind, the statesman and the system of commerce: Sir James Steuart' vision of political economy// European Journal of the History of Economic Thought. 3. 1996. № 3. Р. 379.